Луна смотрела прямо на них, когда Марица, вскрикнув, стала женой Марку…
***
Марица лежала на простынке своего детства и смотрела на луну. Щёки пылали, и внутри жар никак не хотел уходить. Она всё ещё стеснялась Марку, чувствуя на себе его взгляд. Марица, то чуть подгибала ноги, словно пыталась скрыть место, которое недавно было отдано любимому. То, вспомнив, что уже принадлежит ему, вытягивала ноги в струнку. То старалась прикрыть себя руками, скрещивая их на груди, то опускала их и начинала комкать простынку. Стыд и любовь боролись в ней. Она уже принадлежала Марку, и стыд должен отступить, но всё же руки так и старались прикрыть наготу…
Марку с ухмылкой поглядывал на Марицу. Не вставая, он натянул на себя штаны. Потом повернувшись набок, облокотился на одну руку, а другой взял травинку и стал водить по груди и животу девушки.
— А ты жаркая, — прошептал он, усмехаясь в душе над тем, как Марица всё ещё борется с чувством стыда, как отводит взгляд. — Никогда не подумал бы, что ты такая жаркая.
Марица, сжавшись, присела, подтянув колени к груди, и заметив венок, лежавший рядом на земле, подняла. Она хотела прикрыться и им, но сдержалась. Теперь Марку может видеть её. Теперь у него есть право. Марица, стараясь пересилить смущение, улыбнулась и надела венок на голову Марку.
— Теперь ты мой муж, — прошептала она.
— Муж?! — усмехнулся Марку. Он давно прислушивался и уже точно был уверен, что за кустами стоят парни. А, значит, пора заканчивать это представление. — Какой я тебе муж? Ещё и не сватал. А теперь уж и не посватаю. — Марку сел и. усмехнувшись, зло произнёс: — Да зачем ты мне, такая-то?!
Как затравленный волчонок, Марица взглянула на того, кто был предназначен ей в мужья, кто уже стал ей мужем. Как же так?! Как он может говорить такое?!
— Чего глазами хлопаешь, как корова?! — рассмеявшись, прокричал Марку. — Иди отсюда! — он сильно толкнул Марицу. Та упала навзничь, не веря в то, что слышит.
— Не нужна ты мне! — Марку смеялся всё громче и громче. — Я получил то, что хотел.
Из-за кустов появилась Бьянка, а за ней и другие девушки. Одни, охая, прикрывая рты ладошками и, переглядываясь, приближались к Марице и Марку. Другие остались стоять на месте. Чувства жалости к Марице боролось в них с чувством отвращения. Как могла их подружка пойти на такое? Марица, испуганно оглядываясь, попыталась взять юбку с рубахой, но Марку успел первым. Он быстро скомкал её вещи и, бросил далеко за кустарник, к деревьям. Марица схватила простынь и, прикрываясь ею, стала отступать к реке.
За девушками и парни повыскакивали из своих укрытий и, смеясь, изображая вздохи Марице, направились к ней.
— А, может, и нас приголубишь? — скидывая рубаху, выкрикнул Драгош, сродный брат Марку, всегда готовый помогать ему. — А прикидывалась недотрогой. А стонала-то как, а извивалась-то, что змея на сковороде.
Одни парни и девушки, хохоча и кривляясь, обступали Марицу со всех сторон, другие продолжали стоять, не зная, что предпринять. Присоединиться к первым или попытаться помочь Марице. А Марку подошёл к Юстине и, прижав к себе, прокричал:
— Вот она, суженная моя! Честная и чистая, не то, что ты… потаскуха!
Марица обернулась на крик Марку. Он стоял, обнимая Юстину, и хохотал. А Юстина смотрела, как победительница, ухмыляясь и гладя Марку по груди.
Рыжий и конопатый Петре, не раз пытавшийся прижать Марицу где-нибудь за овином, да получивший от неё как-то толстой хворостиной по мягкому месту, подскочил и вырвал простынь, радуясь, что выпала удача отомстить. Он, смеясь и размахивая перед лицом девушки простынёю с небольшим кровавым пятном, прокричал: