Антон лазерным дальномером фиксирует геолокацию фабрики, фотографирует ее, соседние дома и окрестности. Дважды облетев кишлак, он отправляет целеуказание по спутниковой связи. Затем оператор берет курс на кишлак Джафара, но тут же видит появившиеся помехи и слышит сигналы, оповещающие о работе где-то впереди радиоэлектронной станции, которая подавляет каналы управления БПЛА. Такое же предупреждение получают трое под зонтом.
– Возвращайся! – командует спецагент. – Месяц назад никакой электроники там не стояло.
Антон, накренив «Койота», разворачивает его и отправляет в обратный путь. В режиме автовозврата самолетик бесшумно планирует и по наклонной снижает высоту по курсу к базе. Увидев вершину холма с разведчиками, Антон до минимума снижает скорость «Койота» и направляет его между двух антенн. Дрон врезается в сетку, антенны изгибаются, амортизируя столкновение, и самолетик благополучно повисает на капроновых нитях.
В дозоре на вершине остается только Тимур, а все остальные спускаются к машинам. Забравшись в броневик, Антон ставит на зарядку аккумулятор «Койота» и FPV-очки. Между машинами, в тени под сеткой, участников операции уже ждет завтрак: на красивой плотной скатерти с яркими узорами и золотой тесьмой по краю разложено нехитрое угощение. Соучастники располагаются вокруг дастархана на складных стульях и надувных матрасах, наливают из термоса чай, едят, пьют и слушают Ян Вэя. Тот подробно излагает план Абдула и последовательность действий: освобождение его дочери, захват Джафара, уничтожение склада и фабрики. Руслан синхронно переводит Саиду и Булату с английского на русский. Затем инспектор приступает к завтраку, а остальные – к обсуждаю плана.
После трапезы пятеро мужчин вытаскивают мотоцикл из броневика. Пит выдает Абдулу сто пятьдесят тысяч долларов, пуштун кладет их в небольшую сумку, которую засовывает в кофр мотоцикла. Оседлав «Дукати», он надевает шлем и уезжает под подбадривающие возгласы приятелей.
Проехав первый перекресток, Абдул по проселочной дороге преодолевает еще десяток километров, доезжает до второго перекрестка, сворачивает направо и едет вдоль русла высохшей реки. Он проезжает запыленные остовы пикапа и «Рэндж Ровера», сдвинутые на обочину, как рухлядь, мешающая движению.
Повстречав по пути всего одну машину, пуштун подъезжает к кишлаку, на въезде в который стоит караульная будка. Дорога перекрыта мощным шлагбаумом – его установили после перестрелки с броневиком. Два боевика с автоматами, держа указательные пальцы у спусковых крючков, выходят навстречу; Абдул снимает шлем, его узнают и, удивившись, пропускают.
Подъехав к дому Джафара, пуштун глушит байк. Охранник на входе включает рацию и на арабском сообщает о появлении доставщика продуктов. Абдул открывает кофр, достает оттуда сумку, а в него кладет револьвер и патроны. Араб тщательно обыскивает пуштуна и, убедившись, что в сумке только деньги, пропускает. По шелковым персидским коврам Абдул проходит в кабинет. Роскошными коврами устланы все полы в доме, а коллекционные – ручной работы – висят на стенах.
– Ты еще живой? – здоровается Джафар, ухмыляясь. – А мы тебе уже памятник собирались ставить, как пропавшему без вести.
– Задержался. Так получилось…
– С этого места поподробнее, – главарь пристально смотрит на пуштуна.
– Ночью на том берегу за мной погнались на трех машинах. А когда начали стрелять из пулеметов, рюкзак и телефон пришлось выбросить. Но на твоем внедорожном «Дукати» я смог оторваться от погранцов.
– Да, паромщик рассказал, что слышал стрельбу.
– Товар потом нашел, а телефон не смог. Пока скрывался, пока разыскал купцов, пока продал товар, пока договорился с переправой… так месяц и пролетел.
– Ну, это бывает, бывает… Деньги привез?
Абдул выкладывает из сумки на стол пятнадцать упаковок с зелеными банкнотами. Джафар приказывает охраннику забрать из них сто тысяч.
– Как договаривались: мне – сто, тебе – остальное.
– Благодарю, мой господин, – Абдул кивает и бросает пять пачек назад в сумку.
– Как раз на приданое хватит, – смеется Джафар.
– Когда приготовишь калым, получишь приданое.
– Когда перестанешь ломаться, как целка, тогда и поговорим о калыме.
– Подожди, пока ей хотя бы четырнадцать исполнится… – просит Абдул.
– Это ты от Ходжи Насреддина нахватался? Ждешь: либо шах помрет, либо ишак сдохнет?
– За год Гульали свыкнется с неизбежным…
– Грамотно мыслишь, тесть. Ты не обессудь, Абдул, ну влюбился я на старости лет, ну что поделаешь, бывает, – самодовольно посмеивается главарь. – Но мы ей поможем, поможем привыкнуть к хорошему побыстрее… А пока можешь сделать еще одну ходку.