– Да, думаю, да.
– Ты этого хочешь?
Какое-то время она раздумывает, и я нервно задерживаю дыхание. Она может сказать «нет» и попросить отвезти её домой, и я больше никогда не увижу её снова.
Теперь, когда мы провели некоторое время вместе, я не хочу, чтобы она уходила.
– Думаю, что я согласна… Да.
Я снова могу дышать.
– Хорошо. Я тоже хочу тебя. Я могу понять, когда ты провоцируешь меня, играешь в кошки-мышки. Это, блядь, здорово, но мне нужно знать, когда остановиться, а когда нет. Нужно знать, что именно ты подразумеваешь.
– Как стоп-слово? Я читала об этом.
– Да, точно. Выбери какое-нибудь.
На мгновение она задумывается:
– Красный. Он значит остановку.
– Красный подходит.
– Могу я спросить?
– Конечно.
Она переводит взгляд на веревку, лежащую на полу:
– Ты делал это раньше?
Я беру веревку и аккуратно складываю её:
– Да, я всегда нуждался в этом. Желание. Фетиш. Называй, как хочешь. Я связываю женщин и трахаю. Так было всегда. Все это было только ради удовольствия, ничего серьезного. У меня никогда не было настоящих отношений Дома и Сабы, основанных на постоянстве. Я всегда хотел этого, но не встретил подходящего человека, с которым мог бы попробовать. Это сложно.
– Но ты хочешь со мной? Случайной девушкой, которую встретил на кладбище?
– Да, без сомнения.
– Я, действительно, мало что об этом знаю. Не хочу становиться рабыней.
– Блядь, нет. Я тоже этого не хочу. Я знаю пару. Женщина – президент корпорации, на нее возложена огромная ответственность, она подвергается большому стрессу, отвечает за все в компании и хороша в этом. Но дома она – Сабмиссив, а её партнер – Доминант. Она нуждается в этом с ним, так как ей необходимо отпустить и передать контроль тому, кого она любит и кому доверяет. Она не должна принимать решения и говорить людям, что делать. Ей нравится быть под контролем. Я изучаю лицо Таби, чтобы увидеть какую-нибудь реакцию или проблеск понимания, но она просто слушает меня, наклонив голову, как делает ребенок, когда ему на ночь рассказывают сказку. Как делала Кэти.
– Это трудно понять. Все отношения разные, но каждые построены на компромиссе.
Она кивает.
– В этом есть смысл. Я понимаю.
Некоторые люди полностью поглощены болью. Как ты говорила, они хотят иметь раба или быть рабом. Для меня нет особой разницы. – Взяв её за руку, я встаю и веду её к кровати, где нам будет удобнее. – Думаю, это началось в моем детстве. Я был озлоблен. Мой приемный отец сильно избивал меня, ему нравилось унижать и опускать меня, я не мог ничего сделать. Он любил запирать меня в моей комнате. Я думаю, что именно поэтому мне нужно сейчас держать все под контролем. Также я ненавижу, когда меня трогают, поэтому и начал связывать женщин во время секса, так они не могут ко мне притронуться.
Она прерывает меня:
– Ты не любишь, когда к тебе прикасаются? Это странно. Я думала, что в сексе это самая важная часть.
– Для некоторых. Для других же – это невероятное желание трахать того, кто не может к тебе прикоснуться, а с другой стороны, заниматься сексом, воздержавшись от прикосновений. Скажи мне, что ты чувствовала, пока отсасывала мне с завязанными за спиной руками?
Её щеки покраснели, она смотрит на свои маленькие, розовые пальчики, сжимающие одеяло.
– Скажи мне. Я должен знать, что ты чувствуешь.
Она делает глубокий вдох, прежде чем ответить:
– Это было страшно... но странно захватывающе. Ты будешь смеяться, но я всегда ненавидела оральный секс, так как думала, что делаю это неправильно или недостаточно хорошо, также у меня был страх перед глотанием и удушьем, – она смотрит на меня из-под длинных черных ресниц. – Но с твоим требовательным поведением и связанными руками, я не могла отказаться. Как бы нелепо не звучало, это сделало все намного проще.