– Я это… – Макс смотрит на подушки своей кровати.
– Да… – кивает Мэйдд.
– Надо, наверное, спать…
– Да…
Но спать никто не хочет. Страх трансформируется в желание. Прелюдии страстные, хаотичные. Затем новая неловкость – ожидание близости совсем непохоже на саму близость.
– Можешь не сдерживать себя, – шепчет Мэйдд из-под Макса.
– О чем ты говоришь? – бормочет он.
– Я вижу все твои мысли, забыл?
– Извини, – смущается Макс.
– Не извиняйся, – улыбается Мэйдд. – Мне уже давно не шестнадцать лет. К тому же после всех моих кошмарных снов твои фантазии не более чем детская шалость.
Она еще что-то говорит, но это уже неважно. Весь мир уже не важен…
Портленд. Макс и Мэйдд добрались в этот город, сделав одну остановку. Где-то на полпути. Еще одна ночь вместе. Потом утро и как и прежде, словно ничего не было. Лишь воспоминание кошмарного сна Мэйдд. Ее крик разбудил Макса. Она металась по кровати, как одержимая. Тело ее было покрыто крупными каплями пота. Макс с трудом разбудил ее. Она уставилась на него стеклянными глазами, потом очнулась, сказала, что ей нужно принять душ. Больше Макс так и не смог заснуть.
В Портленде они долго блуждали по городу, пока не поняли, что им нужно перебраться по мосту «Мартин Поинт» в соседний городок Фолмут и уже там по Форсайд роуд к кладбищу «Пайн Гров». Нужный дом стоял на Уэтс-Лэндинг-роуд, окруженный соснами. Рядом находилась церковь и целая россыпь белых надгробий. Сам дом выглядел пустым, покинутым. Макс и Мэйдд покружили возле церкви, решили вернуться позже. Они поужинали в городской пиццерии, где запрещено было курить. Разговор не вязался. Этот дом на краю кладбища волновал, не позволяя думать ни о чем другом.
– Мне кажется, в этом доме собираются такие, как моя мать, – высказала Мэйдд то, что ее беспокоило с того момента, как она впервые увидела дом на краю кладбища. – Я видела это в ее воспоминаниях, в ее снах… – Она забылась, достала сигарету, услышала упрек семьи за соседним столиком, выругалась, спрятала пачку в карман. Макс терпеливо смотрел на нее, ожидая продолжения рассказа, но продолжения не было. Мэйдд не хотела продолжать. Не хотела пугать его.
– Я уже не ребенок, можешь говорить, – сказал он, словно тоже научился читать чужие мысли.
– Не о чем говорить, – отмахнулась Мэйдд. – Секс, кровь, деньги. Вот и все. Говорят, подобные места существуют уже много веков. Такие как Гэврил ненавидят друг друга, но их слуги собираются вместе, развлекаются… Они платят деньги простым людям, которые приходят в эти безумные клубы. Во времена матери никто не умирал в этих местах – это было правило, но что происходит там сейчас, я не знаю.
– И что, никто не знает о таких местах? В смысле, как, черт возьми, им удается держать все это в секрете?
– А как Мэтоксы скрывают Гэврила? Как сам Гэврил и его сородичи тысячи лет скрывают свои деяния? – Мэйдд снова забылась, достала пачку сигарет, но на этот раз спрятала ее раньше, чем услышала упрек.
Пиццерия закрывалась в десять. Макс и Мэйдд находились в ней до закрытия. Потом поехали к дому на окраине кладбища «Пайн Гров». Ничего. Никого.
– Хоть бы табличку вешали с часами работы, – неудачно пошутил Макс, когда начиналось утро.
Отелей в городе не было, поэтому им пришлось вернуться в Портленд. Они остановились в отеле «Флитвуд Хаус» – старый дом с комнатами, которые выглядели так, словно сошли с экранов старых фильмов. Не было ощущения, что это отель, скорее просто дом, к хозяевам которого кто-то приехал в гости. В комнате, которую сняла Мэйдд, была одна большая кровать с резными спинками и балдахином. Хозяева дома хвастались этой кроватью наравне с рабочим столом, за которым работали известные артисты прошлого века, имен которых не знали ни Макс, ни Мэйдд.
– Откуда у тебя деньги, чтобы останавливаться в подобных местах? – спрашивает Макс, когда они остаются с Мэйдд наедине. Она рассказывает о сбережениях матери.
Теперь принять душ, отоспаться днем и вернуться к дому на окраине кладбища. Ждать, плодя страхи и сомнения. Ждать ночью, а утром возвращаться в Флитвуд Хаус. Соседи разговаривают о Нью-Йорке. Они говорят, что здесь, в Флитвуд Хаус, комнаты лучше, чем в самых дорогих отелях. Мэйдд устало поддерживает эти беседы. Макс чувствует себя лишним, уходит в их комнату. Кабельное телевидение входит в стоимость проживания. Сотни каналов сводят с ума.
– Если тебе не уютно, то мы можем переехать в другой отель, – говорит Мэйдд. – В любой отель, хоть в самый дешевый, если хочешь.
– Там не будет кабельного, – отшучивается Макс.
Они занимаются с Мэйдд любовью на старой кровати. Шторы балдахина прячут их от яркого солнца холодного дня за окном. Потом сонные разговоры ни о чем. Мэйдд снова кричит во сне.