Настя уже не сомневалась в том, что смерть мамы связана с гибелью отца. Галина Сергеевна говорила что-то о мафии, о том, что отец многим мешал в Болотовске. Не исключено, что она была права и Всеволода Петровича действительно убили, представив все как самоубийство прокурора, задушившего во время ссоры любовницу. Но если так...
Тогда выходит, что никакой любовницы у отца не было! И он вовсе не стрелял в себя, а был застрелен! И мама, желая докопаться до истины, ступила на опасную дорогу. Поэтому... поэтому и сама стала жертвой преступления!
Настя испугалась подобных мыслей. Ведь в таком случае получается, что и никакого разбойного нападения не было – маму убили намеренно, а сумочку забрали для отвода глаз, чтобы создать видимость ограбления.
Настя попыталась завести об этом речь с тетей Олей, но та сразу же положила конец дискуссии:
– Настенька, я не хочу ни о чем и слышать! Галя вбила себе в голову, что Всеволода убили. Ее можно понять – легче свалить вину на других, чем принять правду. Подумай об учебе в университете, а также о том, что будет дальше. Пусть прошлое останется в прошлом, для тебя важно будущее!
Слова тети Настю не убедили. Чем больше она размышляла, тем сильнее становилась ее уверенность – и отец, и затем мама стали жертвами заранее спланированных преступлений. Причем преступлений, связанных каким-то непостижимым образом с деятельностью Всеволода Петровича в Болотовске, который теперь снова стал Нерьяновском. А значит, искать ответы на все вопросы следует именно там.
В марте 1990 года Настя предприняла поездку в Нерьяновск. Город практически не изменился. Девушка прошлась по Театральной площади и посмотрела на окна своей бывшей квартиры – теперь там жили другие люди.
С собой Настя привезла мамину тетрадку. Красными чернилами там был подчеркнут номер телефона и фамилия: «Хрипунов С.И.». Девушке удалось узнать, что Степан Игнатьевич Хрипунов был патологоанатомом, производившим тогда, в 1984 году, вскрытие тела отца и проходимки Грачевой. Уже около двух лет Хрипунов был на пенсии, что облегчало задачу встречи и беседы с ним. Настя позвонила Степану Игнатьевичу, однако едва обмолвилась о своей миссии, как бывший патологоанатом, ругаясь, повесил трубку.
Тогда Настя отправилась к Хрипунову домой. Обитал Степан Игнатьевич в старом пятиэтажном доме с большим палисадником. Вначале девушка не застала патологоанатома, а когда снова пришла по его адресу вечером, то уже со двора увидела свет в окнах квартиры.
Дверь ей открыл грузный пожилой человек с большой лысиной, в тренировочных штанах и засаленной фланелевой рубашке.
– Степан Игнатьевич? – спросила Настя. – Добрый вечер. Я все же хотела поговорить с вами, если позволите. Меня зовут Анастасия Лагодина, и...
– Катись отсюда, иначе вызову сейчас милицию! – завопил Хрипунов визгливо. – Ишь чего, повадились ко мне ходить! Сначала мамаша, теперь еще и дочка! Не хочу ничего знать, моя хата с краю, я вообще пешка во всей этой истории!
– Степан Игнатьевич, в таком случае мне придется сделать то, что я давно планировала! – заявила девушка. – Я обращусь на телевидение, где у меня имеются очень хорошие связи, и завтра перед вашей квартирой окажется команда репортеров.
– Что ты мелешь? – вскинулся пенсионер. – Какое телевидение? Ты что, совсем с ума сошла, девка? Ты ж под монастырь не только себя, но и меня, и мою семью подведешь!
– Тогда ответьте на мои вопросы, и я оставлю вас в покое, – настаивала Настя.
Степан Игнатьевич нехотя отступил в сторону, распахивая широко дверь.
– Ладно, пять минут у меня для тебя найдется. Ну, заходи!
Настя прошла в тесную, пропахшую кошачьей мочой прихожую. Хрипунов провел девушку на крошечную кухню, указал на колченогую табуретку, прикрыл дверь и поставил на газовую плиту старенький чайник.
– А ведь я тебя помню, – сказал патологоанатом неожиданно. – Только тогда ты была еще девчонкой, а сейчас вон какая стала... Сколько тебе – девятнадцать, двадцать?
– Вы были тогда в... морге, когда я прощалась с папой? – спросила Настя, и Хрипунов кивнул.
– Ты вся в мамашу пошла, – добавил пенсионер. – Она тоже на лестнице шумела, пришлось ее впустить. И чего вы такие неугомонные?
– Мама умерла, – сказала тихо Настя.
Хрипунов вздрогнул, отодвинул занавеску, посмотрел во двор и озабоченно покачал головой.
– Господи, и за что мне такая кара! Я не хочу сдохнуть, не хочу, чтобы беда коснулась моей семьи.
– Вы что-то знаете! – сказала убежденно Настя. – Степан Игнатьевич, вы же... вы же проводили вскрытие! Прошу вас, скажите!