Меркурио встал, утратив несколько свою божественную спесь.
— Я покажу тебе, зачем это нужно, — сказал он. — Иди за мной.
По узкой лестнице они спустились в подвал, прошли длинный коридор и оказались перед массивными дубовыми дверьми, которые Меркурио открыл одним из своих ключей.
— Господи! — воскликнула Тина. — Что это?
— Гробница Бруно.
— Тут его похоронят?
— Он так задумал.
— Со всеми этими горшками и статуэтками и всем остальным? Разве они не стоят бешеных денег?
— Стоят, — равнодушно отмахнулся Меркурио. — Но это все ерунда. Взгляни лучше сюда. Нет, чуть пониже, вот сюда. Постучи-ка.
— Это не камень, а металл.
— Это дверь сейфа. Сталь, замаскированная под камень. Хитро, да?
— Как она открывается?
— Вот так. — Меркурио достал из кармана нож, сунул лезвие в щель, и квадратная плитка отошла, открыв циферблат.
— Ты знаешь код?
— Код не знает никто, кроме Бруно. По крайней мере, он так думает.
Тина вгляделась в цифры на диске. Теперь всякий сон с нее слетел. Покрутила пальцем стальной диск, пощелкивавший при каждом движении. Набрала несколько раз по восемь цифр в разном прядке.
— А, черт, — вздохнула она. — Это сколько же нужно пытаться, чтоб угадать? Если, конечно, не знать верную комбинацию.
— Ну, ряд из восьми последовательных чисел — от 1 до 9, кроме нуля, — дает сорок три миллиона сорок шесть тысяч восемьсот двадцать один вариант. И если даже по шесть секунд на попытку, и повторять их без остановки — это примерно восемь лет, пятьдесят восемь дней и девять часов.
— Примерно?
— Я не учитывал високосные годы.
— Лучше я пробовать не буду, спасибо.
— И не надо. Мне случайно удалось найти нужную комбинацию.
— Как?
— Ну, другому бы это было трудно, — скромно признал Меркурио. — Отец, как ты видишь, пускает меня сюда, у меня есть ключ. Несколько раз он открывал сейф в моем присутствии. Старался при этом, чтобы я держался подальше и не видел, какой набирает код, но он не знал, что я запомнил, какие цифры стояли на циферблате и сколько раз он повернул диск по часовой стрелке и против. Тем самым я резко ограничил число сочетаний и из них определил ту самую комбинацию, которая нужна.
Говоря все это, Меркурио тонкими белыми пальцами поворачивал циферблат, и Тина нетерпеливо заглядывала ему через плечо. Она была настолько увлечена, что не заметила тень, упавшую из распахнутой двери, и не услышала тихих шагов у себя за спиной.
И тут произошли сразу три события.
Меркурио набрал последнюю цифру, ухватил рукоятку и дернул ее. Дверца сейфа немного приоткрылась. И тут же через его плечо протянулась рука и захлопнула дверцу.
— Не думаю, что отец ваш будет в восторге, — сказал Даниило Ферри.
В тот вечер в 22.50 в участке карабинеров на Виа дель Барди зазвонил телефон. Трубку снял лейтенант Лупо, внимательно выслушал, сказал:
— Мы этим займемся, — и что-то пометил себе на листке. Потом повернулся к карабинеру Сципионе. — Звонит синьора Зеччи. Беспокоится за свою дочь, та ушла из дома в пять часов и еще не вернулась.
— Зеччи? Знакомая фамилия.
— Это жена Мило Зеччи — точнее, его вдова.
— Того, которого задавил англичанин?
— Которого якобы задавил англичанин, — спокойно поправил его лейтенант. — Не нужно опережать приговор суда.
— Разумеется.
— Зайдите к ней и постарайтесь успокоить. Скорее всего, ничего не случилось. Дочь ее молода и, насколько я помню, хороша собой. Наверняка ушла на свидание.
Так случилось, что великолепный «даймлер» Бронзини с сидевшим за рулем Артуро в безупречной униформе свернул на улочку Сдруччоло Бенедетто с одного конца в тот самый момент, когда черная полицейская машина въехала на неё с другого. К двери Зеччи машины подъехали одновременно и стали там, как два могучих зверя, которые неожиданно встретились на узкой тропе в джунглях.
Аннунциата, открывшая дверь, на миг замерла, но тут же бросилась к Тине, которая вышла из «даймлера», и прижала ее к груди.
— Ну что ты, мама, — спрашивала ее Тина. — Я ведь часто возвращалась позднее, гораздо позднее. Еще нет и полуночи.
— Я знаю, девочка моя.
— А ты тут названиваешь в полицию, словно Бог весть что случилось.
Аннунциата расплакалась. Выплакавшись, сказала, хлюпая носом:
— Я за тебя боялась. Из-за того, что сказали те типы.
— Какие типы?
— Ну те, в день похорон.
— Расскажи мне все.
— Они сказали, что страшно отомстят тебе, если я скажу хоть слово.