— Их нужно будет убедить, что деньги уйдут не впустую. Прежде чем начнете возражать, позвольте сообщить вам кое-что еще. Утром у меня был синьор Риссо. Он прокурор, ведет дело Брука. Своих намерений он не скрывал. Хотел, чтобы я посетил Брука и убедил его признать свою вину.
— Понимаю, — сказал капитан. — Лишился одного союзника — Тоскафунди, от которого мы избавились, и потому теперь пытается заполучить вас, чтобы загребать жар чужими руками. Вы, конечно, отказались.
Сэр Джеральд, с трудом сдерживая гнев, заявил:
— Предлагаю вам, капитан, чтобы вы перестали приплетать к делу чувства, дружбу, верность и прочие похвальные качества. Исходить будем из фактов. Риссо показал мне заключение полицейской лаборатории в Риме. В волосах Мило Зеччи обнаружены осколки стекла, два из них даже застряли в черепе. Их извлекли и сравнили с осколками рассеивателя фары с машины Брука. Микроснимки однозначно показывают, что они идентичны. У обвинения поэтому нет никаких сомнений, что Мило был сбит именно машиной Брука. А раз мы не можем утверждать, что кто-то ночью взял машину, сбил Мило и вернул машину в гараж — слишком это неправдоподобно, — значит, его задавил Брук.
9. Головоломка
— Значит, я расшевелил это их осиное гнездо, — сказал капитан Комбер. — Не впервой. Помню, как-то раз уличил адмирала, что тот вместо учений ловил рыбу. Ничего, сошло. — Проблеск веселья в нем тут же погас: — Но, черт возьми, что же делать?
— Выше голову, — сказала Элизабет. — Мы хотя бы не сидим сложа руки. Остальные вообще ничего не делают.
— Но есть ли в этом какой-то смысл?
— Полагаю, есть. То, что нам только что рассказала Тина, чрезвычайно важно.
Такие совещания втроем по вечерам в квартире капитана в последние дни стали непременной частью их жизни.
— Важно, — согласился капитан, — ну и что с того?
— Это как головоломка, — сказала Элизабет. — Понимаете, что я имею в виду? Вначале вы складываете легкие места, например по краям, но внутри пока еще ничего не складывается, ничего не понятно, разве что несколько небольших кусочков. И тут вы поворачиваете один такой кусочек вверх ногами — и ура, подходит! И сразу составляется вся картина.
— Хотел бы я знать, как провернуть этот фокус.
Элизабет его не слушала. Подперев кулаком подбородок, смотрела в окно на сгущавшийся сумрак этрусского вечера. Потом сказала:
— Совершенно ясно, здесь переплелись несколько разных нитей. Нам нужно проследить каждую до конца, потом заняться следующей — и так далее. В конце концов, мы найдем, где они переплетаются.
— С чего, по-вашему, нам начать?
— Начнем с того, что видела Тина у профессора в сейфе.
— Я толком-то не видела, — сказала Тина, — этот мерзавец Даниило Ферри пришел и захлопнул сейф у нас перед носом. Но там было золото, это я знаю точно. Ожерелье и вроде бы серьги и что-то вроде… — она провела рукой по лбу.
— Диадемы?
— Нет, больше похоже на корону. И еще несколько шкатулок. Длинные низкие шкатулки на ножках.
— Ковчежцы?
— Да, можно сказать и так. Из полированного камня. Меркурио мне сказал, что этот камень называется — сейчас вспомню да, алебастр. И еще женская фигурка. В сейфе она лежала, но думаю, должна стоять. Тоже из алебастра.
— Какой величины?
Тина развела руки примерно на полметра.
— С подставкой?
— Не заметила. Сейф был открыт всего несколько секунд.
— Нужно поговорить со специалистом, — сказал капитан. — Но я знаю только одного — Роберта, и тот в тюрьме «Мурата».
Элизабет заметила:
— Недавно у нас обедал один англичанин, его зовут Харфилд Мосс. Если он еще во Флоренции…
— Все ясно. — Капитан что-то пометил в блокноте. — Найти Мосса. Что дальше?
— Дальше более-менее ясно, — продолжала Элизабет. — Те двое мужчин. Коробочка, о которой говорила Аннунциата, — видимо, микрофон, который кто-то установил на кухне Зеччи. Провода от него провели куда-нибудь в комнату Диндони.
— Вам не кажется странной такая предусмотрительность? — спросил капитан. — С чего бы они рассчитывали услышать нечто для них интересное?
— Это ясно из рассказа Тины. Когда Роберт впервые пришел к ее отцу, они беседовали в мастерской. И вдруг Зеччи замолчал, потому что был убежден, что Диндони подслушивает.
— Да, так оно и было, — сказала Тина. — Диндо явно подслушивал. Его свинячьи ушки просто созданы для подслушивания у замочной скважины.
— Значит, единственное место, где они могли разговаривать, была кухня.