Детектив обстоятельно взвесил слова Святого, и на его лице снова блеснула улыбка:
— Я слышал о вас немало историй, некоторые, несомненно, придуманные, некоторые, возможно, правдивые. Но ни в одной из них не говорилось ничего о том, что ваши связи с этими людьми могут быть устойчивыми. Тем не менее мне интересно узнать поподробнее о том расхождении во взглядах, которое вы упомянули.
В этот момент вернулся официант, принесший бренди. Прежде чем он снова удалился, Симон воспользовался случаем заказать еду или, точнее, позволить, чтобы это сделал Понти, с удовольствием предоставив инициативу знатоку, который его сюда направил.
Когда официант был уже вне пределов слышимости, Святой, опустив последний вопрос Понти, спросил сам:
— Вы не имеете ничего против того, чтобы объяснить мне, что означают слова «этими людьми»?
— Мафия, — спокойно ответил Понти.
Теперь уже Симон позволил вздрогнуть своим векам.
— Вы полагаете, Тони наняли они?
— Этот кретин, очевидно, один из них. Но я уверен, что Аль Дестамио — крупная рыба, хотя и не могу этого доказать.
— Это становится интересным, — заметил Святой.
Понти маленькими глотками потягивал свой коньяк.
— Вы что-нибудь знаете о мафии?
— Как и всякий другой — то, что читал в газетах, и то, что литературная фантазия накрутила в покет-буках. Но, строго говоря, даже не знаю, что значит это слово.
— Это старинное слово, и никто толком не знает, откуда оно взялось. Существует легенда, что возникло оно здесь, в Палермо, в XII веке, когда французы владели Королевством обеих Сицилий. Якобы некий молодожен после венчания выходил из церкви и, разговорившись со священником, на мгновение расстался с новобрачной. Пьяный француз, сержант, оттащил ее в сторону и начал насиловать, а когда она попыталась убежать, убил ее. Несчастный муж опомнился слишком поздно, чтобы ее спасти, но накинулся на француза и прикончил его, крича: «Морге алля Франция!»[4] Палермо тяжело страдало под бременем оккупации, вспыхнул бунт и за несколько дней все французы были схвачены и истреблены. «Морте алля Франция — Италия анела»[5] — стало боевым кличем. Разумеется, потом французы вернулись и перебили большинство бунтовщиков, а те, кому удалось уцелеть, попрятались в горах. Они и сохранили аббревиатуру боевого клича «ма-фиа» как свое название. Такова одна из версий.
— Трудно представить мафию своего рода движением сопротивления, длящимся тринадцать веков.
— Сейчас — разумеется, но вначале все так и было. До самого объединения Италии мафия была на стороне угнетенных. Только потом начались вымогательства и убийства.
— Мне кажется, что-то похожее я слышал о тамплиерах. С ними произошло нечто подобное, — подумав, сказал Симон. — Но независимо от этого не понимаю, какую вы видите связь между ними и мной?
Понти подождал, пока подали «капонето ди меланзане» и бокалы, наполненные вином. Потом продолжал:
— Все очень просто. Вольно или невольно вы оказались замешаны в дела мафии. Я только что сказал вам, что Тони получит свое. Но я не рассчитываю, что он сознается в действиях по команде Дестамио, скорее выдвинет версию самообороны, после того как вы поймали его руку в своих карманах. Найдутся свидетели, которые покажут, что это вы напали на него. И никто не сможет заставить его признать знакомство с Дестамио. Это — омерта, закон молчания. Умрет, но не скажет. Возможно, не по кодексу чести, а просто потому, что, заговори он — и нигде ему не спрятаться, не останется для него места на земле. В мафии нет предателей, имеется в виду — живых, и умирают они нелегкой смертью.
Симон попробовал «Циклопе делла Этна». Вино было легким, с деликатным изысканным вкусом, составлявшим хороший аккомпанемент к острым блюдам.
— В квестуре, — сказал он, — мне показалось, что Тони был в лучшем положении, чем я. Значит, длинные руки мафии на этом острове проникают даже в ряды неподкупной полиции?
— Это вполне возможно. — Понти прекрасно владел собой. — На этом несчастном острове мафия — это сила. Поэтому я и дал вам понять, что стоит поговорить в другом месте.
— А я должен понять, что вы единственный полицейский, кто вне подозрений?
Детектив не обиделся и позволил себе улыбнуться, так что Симон снова мог убедиться в прочности этой маски, за которой могло скрываться что угодно.
— Синьор Темплер, разрешите рассказать вам еще одну историю, на этот раз не легенду. Она касается одного человека, который приехал с севера, из Бергамо, чтобы открыть на острове магазин. Вначале дело шло трудно, но через некоторое время все наладилось, и он смог обеспечить семье скромный доход. Тогда появились люди мафии с требованием дани, а он по незнанию или из-за самоуверенности отказался платить. Когда прислали человека, чтобы публично побить его палкой, вырвал ее и избил посланца. Но немного перестарался, и тот умер. Потом бывает только одно: вендетта или смерть. Торговец, его жена и дочь были убиты, и уцелел только сын, которого заранее отправили к родне в Бергамо, а те, как только узнали об этом, переправили его к друзьям в другой город, где его выдавали за родного сына. Мальчик, однако, знал всю историю и вырос, ненавидя и мечтая вступить на тропу войны с мафией. А когда вырос, понял, что вендетта — это не тот способ.