Симон галантно поднял бокал за здоровье надзирательницы и начал понемногу пить, сожалея об отсутствии выбора.
Он так и не привык к вермуту в чистом виде и признавал его только как ароматическую добавку к джину или «бурбону».
— Я не хотел бы быть причиной недоразумений, но это Алессандро подал мне идею, что, возможно, Джина захочет составить мне компанию.
Донна Мария уткнула в него мрачный взгляд, но не могла решиться назвать его лгуном или допустить, что он говорит правду.
— Я должна проверить нашу программу на неделю и выяснить, найдется ли у нее время, — сказала она наконец. — Извините меня. — Она заколыхалась и утиной походкой вошла в дом, не ожидая ответа на свои слова.
— Боюсь, я не понравился вашей тетушке, — заметил Симон.
— Не только вы, — успокоила его Джина. — Она ненавидит всех, особенно мужчин. Временами я думаю, что это помогает ей жить. Так пропиталась собственным ядом, что, наверное, стала бессмертной. Будет сидеть здесь еще лет пятьдесят.
— Забавно, такая разница между ней и ее братом! Аль такой душевный парень!
— Это правда! Вы знаете, он опекает всю семью и покрывает все расходы! Отправил меня в пансион и занялся нашими делами. Если бы не он, не знаю, что бы мы делали. Когда мои родители погибли в автокатастрофе, они не были застрахованы и в банке почти не осталось денег. Мне было тоща всего семь лет, но помню, как люди осматривали дом и говорили о продаже. К тому же дядя Аль был тоща очень болен и все думали, что он умрет. Но он поправился, поехал в Америку и скоро начал присылать деньги. С того времени всегда заботится о нас, хотя редко сюда приезжает. Тетка Мария говорит, что он не хочет огорчать нас, напоминая, как многим мы ему обязаны…
Святой удобно развалился в кресле, вытянув ноги, неохотно попивая вермут и слушая с деланным вниманием, но, прикрываясь этой маской, мозг его работал как компьютер, регистрируя каждое слово, сопоставляя с предыдущей информацией, перебирая гипотезы на основе различных комбинаций данных. Что-то из подсознания давало ему понять, что решение загадки Картелли-Дестамио где-то близко.
В тот момент, когда фрагменты начали собираться в единое целое, они вдруг снова разлетелись вдребезги от грубых звуков голоса, раздавшегося за спиной:
— Синьор, уже слишком поздно возвращаться в город. Было бы просто неприлично отпустить друга Алессандро на ночь глядя. Останетесь поужинать?
Еще более потрясающим, чем перемена в поведении, было выражение ее лица. Волна жизни пронеслась по неподвижным щекам, а бескровные губы раскрылись, показывая пугающий оскал желтых клыков. Вначале Симону показалось, что она может броситься на него и разорвать в клочья, но потом он решил, что это своего рода судорога, вызванная нервным спазмом. Прошло несколько секунд, прежде чем до него дошло, что происходит: донна Мария пыталась улыбнуться.
3
— Благодарю, вы очень любезны, — сказал Святой, сделав героическое усилие, чтобы справиться с потрясением, которое вызвало в нем это ужасное зрелище.
Джина явно была еще больше потрясена происшедшей переменой, и ей понадобилось больше времени, чтобы прийти в себя.
— Извините, мне надо переодеться. — Она вбежала в дом.
— А я должна дать несколько указаний прислуге, — донна Мария с трудом пыталась быть любезной, что было заметно по ее лицу. — Прошу, располагайтесь и выпейте еще.
Она ушла, и Симон остался один, задумавшись над этой странной переменой.
Минутой позднее снова вошла служанка, принеся бутылку джина «Ллойд», присоединив его к напиткам на подносе.
— Донна Мария подумала, что вам это больше по вкусу, — сказала она и снова исчезла.
Симон закурил и осмотрел бутылку. Она была, судя по всему, неначатой, с нетронутой пробкой, и Марии наверняка не хватило бы времени добавить туда наркотики или яд и восстановить закупорку; а поскольку бутылка эта явно хранилась в доме Дестамио без всякой гадости, можно было приняться за нее без лишнего риска. Разумеется, в разумной дозе… Святой с удовольствием вылил содержимое своего стакана в кашпо с цветами и занялся приготовлением очень сухого мартини, испытывая при этом чувство блудного сына, для которого семья зарезала лучшего барашка.
Тем не менее в глубине души он чувствовал какую-то странную пустоту, которая только обостряла его восприятие и готовность действовать по любому сигналу.
Он не питал никаких иллюзий насчет того, что его шарм и светские манеры вдруг растопили каменное сердце донны Марии. Для всей этой метаморфозы следовало найти реальное объяснение и выяснить, что было ее причиной.