— Мистер Темплер! Как мило с вашей стороны! — заскрипел знакомый голос. Дестамио протянул руку и проводил Симона внутрь. — Я хотел поговорить с вами и подумал, что здесь нам будет удобнее, не так ли?
— Возможно, — осторожно ответил Симон.
Он незаметно, но внимательно осмотрел все углы, ниши и выступы стен. Но нигде не было ничего подозрительного, и пока ситуация выглядела относительно безопасной.
— Прошу, проходите, устроимся на террасе, там прохладно и прелестный вид на море. Лили принесет нам что-нибудь выпить и исчезнет.
Если Лили и обиделась, то не подала виду. Как только Дестамио и Симон уселись за кованым металлическим столом со стеклянной крышкой, она прикатила бар на колесиках и вышла. Симон услышал звук захлопнувшихся дверей где-то внутри дома.
— Прошу, — сказал Дестамио, — не стесняйтесь, наливайте. Мне бренди и «джиджер эль», если вас не затруднит.
Взяв бутылку и два бокала, Симон постарался тактично устранить свои опасения из-за напитка. Проявив осторожность, наполнил бокалы из одной бутылки. С удовлетворением отметил, что коньяк был марки «Жюль Робен», хотя обычно он не пил его перед едой.
— Вы случайно не работаете последнее время на мерзавцев из Федерального налогового управления? — спросил вдруг Дестамио, не меняя предыдущего тона. Говоря, он всматривался в Симона, потом его лицо приняло деланно равнодушное выражение, совсем не скрывавшее, однако, угрожающих огоньков в глубине глаз.
Святой пил коньяк маленькими глотками и внутренне был не менее спокоен, но мозг у него лихорадочно работал. Упоминание о налоговом ведомстве внезапно открыло карту, которую он давно уже ждал.
— Хорек, — медленно произнес он, — Хорек Дестамио. Разве это не ваша кличка?
— Мои друзья зовут меня Аль, — буркнул тот. — И вот что я хочу знать: на чьей вы стороне?
— Разве обязательно быть на чьей-то стороне? — лениво спросил Святой. — Я ненавижу налоги, как и все, поэтому, не могу не испытывать своего рода симпатию ко всем, кто имеет проблемы с налоговым ведомством. Но ведь уклонение от налогов — не самое тяжелое преступление, в котором вас обвиняют, правда?
Аль-Хорек-Хорек-Дестамио достал из кармана измятый мешочек и вынул из него предмет, который можно было бы назвать сигарой, хотя в действительности он больше походил на кусок затвердевшей глины, замоченной в дегте и на много лет закопанный в земле. Разрезав ножичком этот предмет, он половину подал Святому. Симон вежливо покачал головой и с интересом смотрел на хозяина, который из одной половинки вытащил пожелтевшую соломку и приложил к ней горящую спичку. Когда этот отталкивающий предмет, наконец, разгорелся, он поднес его ко рту и затянулся, выпустив клубы дыма. Симон чуть отодвинулся, чтобы оказаться вне досягаемости чудовищной отравы пресловутой тосканской сигары.
— Все слышали обо мне! — сказал Дестамио, очевидно, не замечая разрушительного воздействия дыма на горло и легкие. — В этом все дело. Верят в это вранье, напечатанное в газетах, и думают, у меня не больше прав, чем у бешеного пса. А я мирный человек. Попросту хочу покоя.
— Думаю, что никто из Синдиката не хочет ничего иного, — сочувственно поддакнул Симон.
— Выдумки, выдумки и клевета, — бормотал Дестамио, не слишком горячась. Он словно произносил монолог, который столько раз повторял журналистам, полицейским и судьям. Приезжаю из Италии в Штаты с несколькими долларами, вкладываю их в экспортный бизнес, ну и зарабатываю немного деньжат. Еще немного, потому что люблю играть на скачках, и мне везет. Возможно, я совершаю ошибку, не сообщая о выигрышах, а они сразу думают, что у меня какие-то огромные заработки. Это все предубеждение. Я итальянец, а многие гангстеры — итальянцы, ну и называют меня мошенником. Я люблю Америку, но она поступает со мной непорядочно.
Монолог был окончен, и Дестамио понизил уровень жидкости в бокале сразу на целый дюйм.
Теперь Симон припомнил продолжение истории, включая некоторые подробности, которые хозяин обошел. Дядя Сэм сумел наложить руку едва ли на одну десятую левых доходов Дестамио и в ответ смог только лишить его свежеобретенного гражданства и отослать в родные края. Как восприняла это Италия, история умалчивает, но когда ее об этом спрашивали?
— Ну вот, вы знаете обо мне все, мистер Темплер, — сказал Дестамио. — И я о вас много чего знаю. Не знаю только, почему вы вдруг так заинтересовались мною. Почему?
Вопрос был задан вполне естественным тоном, но Симон знал, что в нем суть дела, единственная причина, почему его привезли сюда с такой загадочной обходительностью. Многое могло зависеть от его ответа, между прочим, и его жизнь тоже. Однако Святой держался свободнее, чем хозяин, и рука его твердо держала сигарету, и дым неподвижным столбом поднимался в спокойном воздухе. Он ответил откровенно и честно, решив про себя, что это будет самая простая и действенная стратегия. Заодно хотел узнать, как Дестамио отреагирует на некое имя.