«Рыбак с белыми волосами!»
Эти слова короля снова и снова крутились в моем измученном разуме. Да, я очень сильно изменился, выглядел изношенным и старым – никто сейчас не распознал бы прежнего меня. Вместе с такими мыслями внезапная идея пришла мне в голову – план мести, настолько смелый, новый, и, кроме того, настолько ужасный, что я вскочил со своего места, как будто ужаленный змеей. Я беспокойно зашагал туда и обратно с этим размытым светом пугающей мести, наполнявшей каждый укромный уголок моего помутненного рассудка. Откуда только пришел мне в голову этот смелый план? Какой дьявол или скорее, что за ангел возмездия нашептал его моей душе? Я еще смутно задумывался об этом, когда все детали мести уже начали вырисовываться в уме. Я просчитал каждую мелочь, которая, вероятно, могла возникнуть в процессе воплощения моей идеи. Мои застывшие чувства пробуждались от летаргического сна и отчаяния и поднимались, как вооруженные до зубов солдаты. Прошедшая любовь, жалость, прощение, терпение – фу! Теперь все это представлялось мне источником слабости в этом мире. Что мне было до того, что истекающий кровью Христос молил о прощении для своих врагов? Он просто никогда не любил женщину! Сила и решительность возвратились ко мне. Оставьте рядовым морякам и старым барахольщикам самоубийство или банальное преступление, как средство, соответствующее их грубому ревнивому гневу! А что касается меня, то почему я должен марать память нашей фамилии вульгарным убийством?
Нет, уж! Месть потомка Романи должна совершиться со спокойной уверенностью и без всякого риска: никакой поспешности, плебейской злости, женской суеты и волнения. Я медленно переходил с места на место, обдумывая все аспекты той горькой драмы, в которой собирался сыграть главную роль от начала и до самого занавеса черного цвета. Мой разум прояснился, дыхание улеглось, нервы постепенно успокоились, перспектива того, что я собирался сделать, вполне удовлетворяла меня и остужала волнующуюся кровь. Я пришел в состояние полного спокойствия и собранности. Никакое раскаяние о прошлом больше не беспокоило меня – с чего мне было оплакивать любовь, которой я никогда не имел? Они даже не стали дожидаться моей внезапной смерти – нет! Через три месяца моей счастливой семейной жизни они уже начали дурачить меня! В течение трех полных лет они предавались своей преступной любви, в то время как я, слепой мечтатель, ни о чем даже не подозревал. Теперь я осознал глубину свой раны, я оказался человеком, глубоко заблуждавшимся, жестоко обманутым. Справедливость, здравомыслие и самоуважение требовали, чтобы я как можно строже наказал этих злостных обманщиков. Страстная нежность, которую я испытывал к своей жене, исчезла. Я вырвал ее из своего сердца, как шип терновника из плоти, я отбросил прочь с отвращением, как ту мерзкую тварь, что напала на меня в склепе.
Глубокая теплая дружба, которая длилась годами между мною и Гуидо Феррари заледенела до самого основания, а на ее месте расцвела даже не ненависть, а безжалостное и беспощадное презрение. Такое же строгое презрение я испытал к самому себе, вспомнив то беспричинное веселье, с которым я так спешил – как я думал – домой, полный страстного ожидания и горевший любовью, как Ромео. Идиот, весело прыгающий вниз с вершины горной пропасти, выглядел не глупее меня! Но теперь мечта закончилась, заблуждение прошло. Я был полон сил для мести – и не замедлю ее осуществить.
Размышляя таким мрачным образом в течение часа или больше, я поставил перед собой цель, которой собирался достичь. Чтобы принять окончательное решение, я вытащил серебряное распятие, подаренное отцом Чиприано, и, поцеловав, поднял его кверху и поклялся этим святым символом никогда не отступать, не расслабляться и не отдыхать, пока не приду к полному завершению своей мести. Звезды – спокойные свидетели моей присяги, следили за мной со своих постаментов на безмолвном небе, даже соловьи умолкли на минуту, как будто они тоже слушали, ветер вздохнул печально и бросил облачко цветов жасмина, как снег, к моим ногам.