У Кастермана не было сомнения в правильности выбранного им способа действий. Он поднялся по ступенькам и направился к апартаментам, где Галлахеры беседовали с, Шедом Мак-Кенном. Обоим братьям он вручил по ордеру.
Выдвинутые против них обвинения они прочитали в шоке. То, что это была фальшивка, – сомнений не было. Они неплохо знали прокурора Кастермана: год назад он безуспешно пытался пришить им дело.
Джек бросил свой ордер на пол.
– Что за хреновина? Кто свидетельствует против нас?
– Об этом вы узнаете в надлежащее время, – ответил ему самодовольно Кастерман. – А теперь следуйте за нами, если не хотите, чтобы вам припаяли еще одно обвинение: в сопротивлении федеральной полиции.
– Черт подери, – бросил Чарли, – вы не можете пришить нам это дело, и вы знаете это! Все собаки будут смеяться над вами.
– Сомневаюсь, что вам будет – смешно, – жестко произнес Кастерман, – когда вы окажетесь за решеткой.
– Ни за какой решеткой мы не будем, – прорычал Джек. – Если дело дойдет до суда, то наш адвокат вырвет нас оттуда через десять минут.
Он посмотрел на Мак-Кенна.
– Позвони ему, как только мы уедем. Скажи ему, что здесь происходит.
Тот утвердительно кивнул и посмотрел, как Кастерман уводит Галлахеров.
– Я требую, чтобы нас сопровождали две машины с моими людьми, – сказал Джек прокурору, как только они спустились в вестибюль. У нас много врагов. Если кто-нибудь подстрелит нас на улице, для вас это добром не кончится.
Кастерман указал на полицейских.
– Все эти люди вооружены. Думаю, что этой защиты вполне достаточно.
– Для меня – нет. Вы хотите сказать, что наши близкие друзья не могут нас сопровождать?
Кастерман решил было спорить, но потом отказался от этого. Он пожал плечами.
– Ну, если вы считаете, что так вам лучше...
Без сомнения, конвой, под которым следовали в этот день братья Галлахеры, отвечал всем требованиям безопасности. Они ехали вместе с Кастерманом, впереди ехал один открытый джип с полицейскими, сзади другой. Следом за ними шли два легковых автомобиля с телохранителями.
Конвой никто не обстрелял.
Когда они приблизились к зданию Федерального суда, Кастерман вылез вместе с Галлахерами и сердито кивнул в сторону телохранителей.
– С них достаточно.
Братья оглянулись вокруг, подсчитали количество полицейских на ступеньках суда и убедились в отсутствии кого-либо, кто мог быть возможным врагом. Джек кивнул своим людям, что все в порядке. Затем он и брат, вместе с Кастерманом поднялись по ступенькам в вестибюль.
На пути их окружали полицейские.
Кастерман с одним полицейским вошел в лифт вместе с братьями. Они поднялись на третий этаж, вышли и направились по длинному коридору в кабинет прокурора.
Из мужского туалета прямо перед ними выскочило трое мужчин в масках и перчатках. У двоих были двуствольные обрезы, у третьего – кольт 45 калибра.
Одновременный грохот обрезов и кольта в темном коридоре был подобен извержению вулкана. Оба заряда одного обреза попали Чарли Галлахеру прямо в живот и разорвали его пополам. Выстрелы второго обреза оторвали Джеку левую руку. Хлеща кровью из обрубка, он свалился на Кастермана, пытаясь правой рукой вырвать у него недавно отнятый револьвер.
Человек с кольтом переступил через тело Чарли, наклонился и выстрелил Джеку прямо в глаз.
Все заняло не более пяти секунд.
Нападающие бросили оружие и рванули к пожарной лестнице.
Они исчезли, прежде чем кто-либо отважился появиться в залитом кровью коридоре, чтобы бросить взгляд на месиво растерзанных тел.
Глава 16
На площадке второго этажа пожарной лестницы нашли три маски. Но люди, бросившие их, исчезли, прежде чем успели оцепить здание.
Полиция прочесала весь близлежащий район города. Она выудила много известных бандитов. Но ни один из них не был причастен к побоищу в здании суда. Был слух о трех бандитах из другого города и что они сразу же после учиненной резни унесли ноги куда-то на юг. Но это были только слухи. Тем не менее наемные убийцы исчезли.
Федеральная полиция оказалась бессильной как-либо доказать причастность Хайма Рубина к засаде в коридоре. Его пришлось отпустить.
Паоло Регалбуто был вызван на допрос. Он убедительно доказал, что в момент убийства обедал в фешенебельном ресторане. Свидетелями у него были два полицейских офицера, которые в это время обедали за соседним столом. Допрос продолжался не более десяти минут. После этого его отпустили. Один из допрашивающих, капитан полиции, вышел вместе с ним и извинился за причиненное беспокойство.
– Все в порядке, – сказал Паоло, – я не в обиде.
В полночь люди, охраняющие больничную палату Рэя Линча, должны были смениться.
В этот необычный час смена еще не прибыла, а один из полицейских в палате, бросив взгляд на часы, прошептал:
– Полночь.
Другой кивнул, поднялся и вышел вместе с ним.
Рэй Линч – сморщенная бледная карикатура на то, чем он был раньше, – спал в своей кровати и не видел, как они ушли.
В коридоре один из полицейских сказал остальным трем, что сидели там:
– Мы можем уходить. Ночная охрана вот-вот придет.
Никто против этого предложения не возражал. С печальными лицами все удалились.
Рэй Линч проснулся и слабым дрожащим голосом попросил пить. И тут он обнаружил, что в палате один.
Это его очень удивило. Затем открылась дверь, и вошел огромный мужчина с суровым лицом. Он уставился на Линча темными горящими глазами. Удивление Линча прошло.
– Меня зовут Паоло Регалбуто.
– Догадываюсь, – слабо проскрипел Рэй Линч.
– Ты должен быть в этом уверен, – серьезно сказал Паоло.
Линч с просыпающимся в нем чувством юмора посмотрел на него.
– Что, парень? Я слышал, ты добился своего. Стал большим боссом. И как себя теперь чувствуешь?
– Я должен завершить еще одно дело, – произнес Паоло мрачно-величественным тоном. Во взгляде, которым он смотрел на лежащего, было нечто решительное.
Рэй криво усмехнулся.
– Приступай. При моем самочувствии это, может быть, даже благо. Если бы ты хотел отомстить по-настоящему, ты бы оставил меня жить.
– Может быть, это и так, но это не тот выход. Я поклялся вендеттой. На крови. Это дело чести.
Ночная охрана пришла через несколько минут после ухода Паоло. Первый вошедший направился прямехонько к телефону, стоящему рядом с постелью, и позвонил в полицейской управление, чтобы сообщить, что у них стряслась беда.
Другие стояли и смотрели на Рэя Линча, лежащего в кровати с усмешкой на лице и стальным клинком в сердце.
Паоло Регалбуто с непокрытой головой стоял перед могилами своей жены и детей. Черты его лица обострились, глаза пылали холодным огнем.
Стоял он долго, ничего не говоря мертвым. Просто стоял.
Наконец, почувствовав должный момент, он положил руку на надгробный камень жены. Некоторое время он не снимал ее, затем коснулся двух надгробий поменьше.
А после повернулся и покинул кладбище, чтобы начать трудное дело по управлению городом.