Когда Андрей сел в кресло напротив, Алла принесла из спальни черную шляпу с вуалью, надела ему на голову и спросила:
- Знакомый головной убор?
- У меня была другая, - улыбнулся гость, сняв шляпу и отложив на столик.
- Ясно. И как мне сразу не пришло в голову... Лола же сказала, что раньше, когда они с сестрой были маленькими, вы играли, переодеваясь, и ты надевал одежду её матери, а она - твои брюки.
- Лола тут ни при чем! - вскинулся Андрей. - В тот день я отвез сестру с племянницами на дачу и намеренно пригласил туда её подругу Нонну с мужем и детьми, чтобы обеспечить им алиби.
- Кто же был за рулем черной машины?
- Я, - ответил верный оруженосец, безмятежно поглаживая малышку Деми.
Алла чуть дар речи не потеряла - Толик не скрывал своего неприязненного отношения к Андрею и вдруг пошел с ним на дело?!
- Дак я ваще сам хотел Пашку замочить, а Андрюха уперся - дело чести, грит, - пояснил Санчо Панса. - Ну, я и отстал. Поехал с ним, приглядеть, как да чё. Если б Андрюхин долго валандался, я б поднялся к Пашке да и мочканул его. Но Андрюха парень путевый оказался, быстро управился. Закатал ему девять грамм в лобешник и вышел, а сам спокойный, как удав. Я прям обалдел.
Он перевел взгляд на напарника и неожиданно улыбнулся, а Алла удивилась ещё больше - столь дружелюбно улыбающимся кому-то, кроме нее, верного оруженосца ей видеть ещё не доводилось, он мужик серьезный.
- И кто придумал сей гениальный план? - наконец обрела она дар речи.
- Дак Андрюхин, само собой, - кивнул на подельщика Толик. - И в бабьи тряпки нарядился. Уж я над ним ржал... В этом прикиде он взаправду на бабу смахивает. Обувки бабской только сорок второго размера не сыскали, но Андрюха длинную юбку напялил. А уж как сетку на морду натянул - так ваще! И идет будто баба - я прям уссывался над ним. Но все путем вышло. Менты на Андрюху ни в жисть не выйдут.
- Это уж точно, - кивнула Алла. - Им такие извращения и в голову не придут.
- Почему извращения? - возмутился исполнитель маскарада.
- Смахивает на транвестизм.
- Просто сменил облик, чтобы остаться не узнанным, вот и все.
- Ну и молодец, Андрэ. Я же говорила без осуждения, просто очень удивилась вашему сговору. А почему ты решил претворить свой план столь рискованным образом - в квартире Павла?
- Мы спервоначалу думали шлепнуть его в другом месте, - вмешался Толик. - А как ты на дачу укатила, я Андрюхе и звякнул. Он быстрей сеструху с девками отвез на ихнюю дачу, и мы погнали Пашку мочить.
- Значит, это я вас некоторым образом подстегнула?
- Дак все одно мы бы гада шлепнули, - уверенно произнес деликатных дел мастер. - А в другой день-то я всю дорогу с тобой.
- На дело отправились на твоем авто?
- Ага. Андрюхина тачка больно яркая, серебряная, издаля видать. А черных "вольво" в Москве навалом. Я номера сменил, и все путем.
- А ты переодевался?
- Еще чё! - возмутился Толик.
- Но тебя могли там видеть.
- Ну и пускай, - беспечно отмахнулся бесстрашный Санчо Панса. - Я ж в тачке сидел, имею право. А если менты приканаются, скажу, с Андрюхой водку пили у меня дома.
- Так он же не пьет.
- Дак менты-то откудова знают - пьет иль нет! Мы ж вдвоем - попробуй докажи, что врем.
- Ствол Лидин взяли?
- Мы чё - на голову больные, что ль? - оскорбился верный оруженосец. Чё Лидку-то подставлять?! Будто чистых стволов не найти!
- А зачем "тэтэшник" возле тела бросили?
- Андрюхина затея - пускай, грит, менты башку ломают.
- Пальчиков там не оставил? - повернулась хозяйка к Андрею. Тот отрицательно качнул головой, а Санчо Панса выдал расширенный ответ:
- Дак он перчатки капроновые надел, с понтом, чтоб рук не видать бабой же нарядился. - Вспомнив подельщика в женском обличье, чрезвычайно довольный Санчо Панса хохотнул. - Алка, ты б тоже оборжалась, если б Андрюху увидала - шляпа с сеткой, перчатки, даже лифчик Лидкин надел, прям уссывон! Мы все новое купили, а в отдел бабских трусов не пошли - срам мужикам-то, - пришлось Андрюхе сеструхин лифчик взять. А старые пальцы на стволе есть, пускай менты теперь ищут, чьи они.
- А Белоголовцева кто застрелил?
- Этого я, - ответил Толик и пояснил: - Андрюху я научил стрелять, в упор-то он в Пашку попал, а в Федьке, гаду, близко не подойти - ушлый, сволочь. Мы в тачке его пасли, далеко было. А как он вышел, я ему и засадил девять грамм. Да и чё Андрюхе-то обоих мочить?! Я тоже хотел. Как Степка рассказал про Федькины дела, я решил шлепнуть сволочугу. Дак сразу нельзя было, а то после к Пашке не подбересся, тада ваще из заграницы со страху бы не прикатил, ищи его тама. А после потолковали с Андрюхой, он грит, сеструхиного мужа сам хочу мочкануть. Вот и поделили: одного гада он, а другого я.