Руссо горестно кивнул и сказал, не сдерживая хрипотцу в своем голосе:
— Да, я понимаю. Ужасная вещь. Что бы ни случилось, им нет оправдания. Ублюдки — вот кто они… — в голосе Руссо появилась легкая нерешительность. — Рэй Линч божится, что ничего не знал об этом. И мы должны ему поверить. Во-первых, он мог и в самом деле сказать правду, просто кто-то слишком рьяно выполнял его задание. Во-вторых, его шайка слишком сильна, чтобы мы могли полезть в бутылку. Ты понял?
Темные глаза немигающе уставились на него. Руссо заговорил быстрее:
— Сейчас перво-наперво тебе нужно выкарабкаться, малыш. О деньгах не беспокойся. Дон Карло просил передать, что он считает себя обязанным тебе из-за того, что все так получилось.
Забинтованная голова оставалась неподвижной, глаза остановились на лице Руссо. Тот переступил с ноги на ногу и перевел взгляд с этих глаз на свою шляпу, которую мял в своих пальцах.
— Только между нами, Фондетта так потрясен этой историей с налетом, что собирается вступить в долю с Линчем. Предложил Линч ему торговать в розницу на части нашей территории. Братья Фиоре не в восторге от этой затеи. Я лично собираюсь держать это дело под контролем… — Какое-то время Руссо хмуро разглядывал свою шляпу, находясь во власти невеселых дум. — Фондетта обеспокоен упорством с которым Линч все это проделывает, и как бы тот не отхватил большего. Стареет он, черт побери… Руссо еще полюбовался шляпой, потом вздохнул и посмотрел на Паоло. — Так я считаю. Хотелось, чтобы и ты знал.
Когда Руссо покидал госпиталь, его охватило чувство чего-то недосказанного или недоделанного. Он утешил себя мыслью, что при данных обстоятельствах им сделано все возможное. Теперь перед ним стояли свои нерешенные проблемы: темпераментные братья Фиоре и наложивший в штаны босс…
Две недели спустя в палату к Паоло нервно проскользнул Хайм Рубин. Паоло сидел в кресле у окна, греясь в лучах утреннего солнца. Позавчера с него были сняты бинты. Доктора потрудились на славу. Черты его лица немного исказились, оно стало более ровным и грубым, угол рта пересекал шрам, переносица сломана. Но он был вполне узнаваем.
Хайм встал у стены, так что можно было держать под наблюдением и Паоло и дверь.
— Что-нибудь нужно, Паоло? Я не могу долго оставаться. Некоторым твоим друзьям я не совсем по нраву. — Он горько рассмеялся. — Чувства эти обоюдны, но мне не хотелось бы их демонстрировать.
Сицилиец оценивающе посмотрел на Хайма. Прежде у него не было такого взгляда.
— Я слышал, что ты собираешься работать с Патом Берком. — В голосе слышалась сухость, что тоже было новым.
Хайм пожал костлявыми плечами. Он по-прежнему походил на недоношенную молодую крысу. Крикливая дорогая одежда, приобретенная им с доходов от нелегального бизнеса, ничего не изменила. Лицо его было напряженно-испуганным, серые глаза хитрые и мертвенные, скрывающие мысли.
— Ты много знаешь, — сказал он осторожно. — Ну и…
— Берк знает Рэя Линча, не так ли?
— Шапочно. Они из одного квартала и оба ирландцы, но это не сделало их закадычными друзьями. — Хайм бросил взгляд в сторону двери.
— Я бы хотел, чтобы ты кое-что разнюхал, — мягко сказал ему Паоло. — Я хочу, чтобы вы узнали, кто взорвал мой дом.
Взгляд Хайма вернулся к Паоло, тонкие губы обнажили кривые мелкие зубы. Это было некое подобие улыбки.
— Считаешь, что нужно идти таким путем?
Паоло напряженно и прямо сидел в кресле. Даже в больничном халате его тело было крупнее, чем у среднего сицилийца. Но с костей удалили достаточно много мяса. Уже не было видно необычной силищи, которая помогла ему пережить взрыв, унесший его молодую жену и детишек. Новым, каким-то шершавым голосом, он произнес:
— А как же иначе?
Хайма это не удивило. Даже не будучи сицилийцем, он понимал, что дела между Паоло и Руссо не совсем ясные. Они не были друзьями. То, что было между ними, было чем-то странным, таким, что никто из них, пожалуй, не смог бы и объяснить.
Глаза сицилийца выжидающе смотрели на него. Хайм сказал:
— Это будет непросто. Не будешь же подходить к людям и спрашивать их об этом. Требуется время.
Паоло кивнул.
— Буду тебе обязан, — сказал он мягко и ровно.
Хайм некоторое время изучающе смотрел на него, затем отошел от стены.
— О'кей.
Это было все, и он ушел, не сказав больше ни слова.
Когда Паоло вышел из госпиталя, его уже ждали. Они сидели в тяжелом голубом автомобиле: трое молодых людей с жесткими лицами. За рулем флегматичный и крепкий Джимми Бруно, на заднем сиденье — высокий и стройный Анжело Диморра и маленький Ральф де Блайз.