Паоло посмотрел на своего друга с возрастающим интересом, отмечая, что тот стал более проницательным. У Вито и раньше неплохо варила голова, но он стеснялся выкладывать свои мысли. Теперь он с уверенностью делился ими. Он уже собирался задать Вито вопрос, но тут вошла сестра Вито, низенькая, хорошенькая, застенчивая. Она избегала смотреть на Паоло.
— Если Паоло согласится пообедать вместе с нами, — обратилась она к брату, — то у меня хватит на всех.
— Нельзя, — ответил ей Паоло.
— Ему необходимо уйти, — добавил Вито. — Здесь опасно.
— О-о! — она повернулась, чтобы выйти.
— Нина… — сказал Паоло.
Она инстинктивно замерла, потом медленно повернулась. Их глаза встретились и она вспыхнула, как маков цвет.
— Когда я приду в следующий раз, — сказал Паоло нежно, — я останусь отведать твоих кушаний. Я слышал, ты чудесно готовишь.
Она не ответила, только кивнула и поспешила из комнаты.
Вито усмехнулся:
— Не беспокойся, такие как только выходят замуж, перестают быть робкими. Горячая сицилийская кровь дает о себе знать. И очень скоро…
Но мысли Паоло были далеки от сестры Вито.
— Эти новые наемники Фиоре, нанятые в Нью-Йорке… Все они неаполитанцы?
— Нет. Всякий сброд: неаполитанцы, сицилийцы, калабрийцы. А что?
Паоло не ответил. Он все еще был задумчив.
— Ну, Вито, не падай духом, — сказал он вставая. — Как только смогу, навещу тебя.
— Хочешь мой совет? Не начинай ничего. Забери выпивку и распродай ее где-нибудь в другом месте. В Чикаго или в Лос-Анджелесе. И не возвращайся. Если ты попытаешься торговать здесь, они тебя раздолбают, прежде чем ты сделаешь вторую продажу.
— Может быть, это и ценная мысль, Вито, но я не могу ею воспользоваться.
— Паоло, будь умницей! У тебя сейчас слишком мало людей, чтобы тягаться с Фиоре и Галлажерами. Оставь их в покое.
— Посмотрим, — спокойно сказал Паоло и поднял руку в прощальном приветствии. Этим жестом всегда пользовался Доминик Руссо.
Когда он ушел, Вито с горечью посмотрел на стул, на котором сидел Паоло, и думал о том, что больше никогда его не увидит…
Следующим, кого навестил Паоло Регалбуто, также был поправляющийся инвалид. Тори, с перевязанными запястьями, с капельницей, введенной в руку и пепельно-серым лицом, лежала на кровати в большой больничной палате. Паоло стоял рядом с кроватью и с тяжелым окаменевшим лицом смотрел на нее.
— Это была глупость с твоей стороны, — грубо сказал он ей. — Какого черта тебе понадобилось кончать жизнь самоубийством из-за Дона? Что, это вернуло бы его к жизни, или еще что?
Тори прерывисто вздохнула.
— Я знаю, — прошептала она. — Не кричи так. Больше таких попыток не будет. — Трясущиеся губы, через силу выдавили улыбку. — Только… без него, я не вижу смысла в жизни…
— Ты католичка, — произнес Паоло тем же суровым тоном, — и ты знаешь, что это грех.
— Поэтому-то я больше и не буду пытаться. У меня слишком много грехов. Но, боже, как я любила этого парня!
— Я знаю это, — кивнул Паоло. Он подумал о тех временах, когда они были вместе, когда она своим телом и страстью вернула его к жизни.
Ее обведенные тенями глаза встретились с его глазами и он понял, что она подумала о том же. Странно, но это больше приблизило их к Доминику Руссо, чем друг к другу.
— Ты должен уехать из этого города, Паоло, — мягко сказала она. — Но догадываюсь, что ты и сам об этом знаешь.
— Да. Но я догадываюсь, что останусь. Дон проделал слишком большую работу, чтобы вот так все взять и бросить. Он все спланировал и провел всю предварительную подготовку. Мне остается только ее продолжить. Таким образом, все, что будет сделано и достигнуто, исходит от него…
Тори непонимающе уставилась на него.
— Что будет?
— Я хочу стать Доном, — просто ответил он, — каким бы стал Руссо, если бы уцелел. Я хочу завоевать этот город.
Она продолжала смотреть на него, но уже с пониманием.
— Ты хочешь быть похороненным в этом городе. Ты этого добиваешься?
Паоло кивнул.
— Когда-нибудь… Но не теперь.
Выйдя из палаты Тори, он остановился возле столика дежурной сестры.
— Карандаш и бумага у вас найдутся?
Сестра неуверенно посмотрела на него, потом достала блокнот и ручку и протянула ему.