Не унывал только славный бретёр Людовико Вира. Он горланил песни, ежечасно натыкаясь на грубость стражи, но отвечая ей взаимными скабрезностями, ловко уходил от удара плетки и даже умудрялся выпрашивать у ночных стражей бутылочку вина.
Но теперь и он был озадачен.
Не далее как три недели тому назад они покинули монастыри менестериалий и вышли вот на эту самую, с позволения сказать, площадь. Деревня и тогда была пустынна – куда делись жители, погибли ли от рук разбойников, иль сбежали в лес, неизвестно. Но были трупы разбойников. Много, с дюжину. Как раз светало, в деревне запели петухи. Вира и Сфорэ вышли на окраину Нойденритте поминутно озираясь. Так далеко заходить они не собирались – быть может пугнуть разбойников ночью. Во всяком случае, Вира не собрался. Но убивать то никого не пришлось.
— Они лежали тут, сеньор. Два тела вот под тем деревом, четыре – вот тут, у костровища, двое – возле лошадей, что были привязаны к ограде, еще трое, включая двух рыцарей в приличных доспехах – вот там, в доме, — сплюнув кровь со слюной, проговорил Сфорэ.
— И кто их убил? – спросил лейтенант, выпрастывая сапоги из жидкой грязи и перейдя на местечко посуше и подальше от сильно вонявших застарелым потом и мочой пленников.
— Это мне неизвестно, сеньор, — пожал плечами Сфорца.
— Они погибли одновременно, всех кого мы увидели, — вдруг встрял Вира. – Никто и не думал двигаться с места, все находились там, где были бы, если бы лагерь их жил нормальной жизнью. Ни намека на нападение – никто никуда не бежал, не пытался подать тревоги. Как были, так и легли. Парочка вот там так и осталась сидеть, прислонившись к стене дома. А еще на них не было ран. Кожа была странная, красная у всех – как будто кто-то душил их или махом погрузил в прилетевший по волшебству котел с кипятком.
Лейтенант сделал знак от злого колдовства, подошел к своей лошади и влез в седло.
— Мои солдаты облазили всю округу. Здесь нет ни мертвых разбойников, ни живых сестер. Ни намека на свежие могилы, никаких землянок или избушек углежогов на пять лиг вокруг. Никто бы не стал тащить тела для захоронения еще дальше. Мы потратили здесь огромное количество времени. А потому веры вам и доказательств вашей истории нет, — прокричал он.
— Как и сестер-менестериалий, — задумчиво проговорил Сфорэ.
— Вон ту тварь я убил, — вдруг крикнул Вира и указал на валявшийся под забором полуистлевший труп собаки. – Уж больно громко лаяла, и кусаться лезла.
По знаку лейтенанта один из солдат поковырялся палкой в останках пса.
— Пуля ровнехонько в черепе, падре-лейтенант, — промолвил он, наконец.
— Подумаешь, пришибли местного пса, — скривился офицер.
— Да какой же он местный, — удивился солдат. И поднял палкой с тела собаки за толстую цепь кожаный ошейник и решетчатый намордник в огромных ржавых шипах. — Откуда в деревне такие дорогие причиндалы?
Лейтенант снял шляпу, вытер платком мокрый лоб.
— Ну и что же, вас обратно везти? – устало обратился он к пленникам.
— Ну не здесь же оставлять, сеньор! – осклабился Вира.
Они уже тронулись в обратный путь, уже заиграл рожок, уже застучал барабан, телега по ухабам, и зубы закованных в кандалы пленников, как вдруг с опушки ближайшего леса к отряду устремилась пара всадников – своих же, гвардейцев. Они кричали и размахивали руками до тех пор, пока лейтенант не приказал колонне остановиться.
— Мы нашли там странные круги, сеньор! Там, в сосновом лесочке, у камня! – доложил командиру тот, что постарше, молодцевато подкрутив лихие длинные усы.
— Отлично, ди Райда, – устало произнес лейтенант. – Что еще за круги?!
— Да, кстати, что за круги? – вдруг ясно сказал очнувшийся молодой волшебник. Потом его вырвало прямо сквозь прутья клетки, и он закончил фразу: — Что за мерзость?
Матушка в недоумении посмотрела на обрывавшийся на самом интересном месте документ. Судя по всему, Викарий или отец Риакондо, решили не раскрывать ей всех карт. Что это? Заговор знати? Табранские разведчики? Происки еретиков? Они скинули дело судебному прелату потому что хотят похоронить в архивах преступление против Домината, чтобы не усугублять сложную обстановку на границе с герцогством Табранским или потому что дело действительно пахнет дурным колдовством? И да, что за круги?