— Да. И как тебе известно, такой цвет плащаница принимает только в одном случае.
— Если рядом твари из Преисподних. — закончил остарий.
— Истинно так.
Наемник считал себя человеком современным и на россказни о демонах всегда реагировал презрительным хмыканьем. Какие демоны, сеньоры, спрашивал он, когда речь заходила о выходцах из нижних миров. Вы видели, что после себя оставляет армия вторжения северян? Или капища димаутрианцев в их влажных джунглях? Видели, как приносят жертвы племена орьяк? Вот то то же! А я видел, сеньоры, во всех, будь они прокляты, подробностях. И могу с уверенностью сказать, что делали все это люди, а никакие не демоны. Твари из Преисподних не более чем страшилка для детей, сеньоры. И отличное оправдание скотского поведения для взрослых.
Но Сфорэ очень серьезно отнесся к этой тряпочке, а Вира уже успел его неплохо узнать, чтобы понимать — он не фанатик. Если уж монах помрачнел, глядя на реликвию, тому была причина.
— А обычно она какого цвета? — зачем-то спросил он. Как будто это было так важно — какого тряпка была цвета до того, как “почуяла” демонов.
— Зеленая. Это же плащаница Йанны. — очень “понятно” отозвался брат-остарий.
— Ясно. И что же это меняет?
Наемник хотел сказать, что надо похоронить мертвецов и готовится к следующей атаке разбойников, раз уж монах считает, что те нападут. Или еще чем заняться, но не точить лясы о потусторонних сущностях.
— Мы должны предупредить Церковь! — твердо произнес остарий.
— Верно. — поддержала его настоятельница. — Если в святых землях обнаружились демоны, прелат должен об этом узнать!
Вира рассмеялся. Будучи сам урожденным карфенакцем, он не мог серьезно реагировать на слова «святые земли», применительно к своей родине. Да, тут было больше всего церквей, монастырей и «святых» мест, куда паломники шли со всей бывшей империи. Но здесь так же, гораздо чаще, чем в иных провинциях, убивали, вешали и сжигали во славу доброго в общем-то Бога. Называть земли, в которых происходит такое, святыми, было, по его скромному мнению, высшим проявлением лицемерия. При всей его любви к родной земле.
— Вы что же, матушка, хотите, чтобы мы бросили монастырь, полных беззащитных женщин, и бросились спасать свои жизни? — спросил он, желая скрыть истинную причину своего не очень уместного в данных обстоятельствах, веселья. — Нет, я понимаю, от меня вполне можно такого ждать, я же наемный солдат! Но брат Йованне…
— Да. — коротко ответила старуха. — Жизни сестер-менестериалий не имеют значения. Как и ваши, синьор наемный солдат. А информация должна дойти до Совета прелатов, как можно скорее.
— На основании тряпки, поменявшей цвет? — уже не сдержался наемник.
— Осмотрите их плечи, сын мой.
Монах вернул реликвию настоятельнице, обнажил кинжал и ловко, как и положено настоящему медикусу, вспорол рукав камзола одному из мертвецов. Выругался, повторил операцию с другим. Стащил со стены третьего.
Заинтересовавшись, Вира приблизился к трупу и обнаружил на его плече клеймо. Совсем свежее, еще воспаленное. Его поставили вчера, может позавчера. Размером с ладонь мужчины, оно изображало ромб с глазом внутри.
— У остальных такое же. — донеслось от стены, остарий закончил проверять четвертое тело.
Символ был зловещим. И еще — мастерски выполненным. Словно бы не кусок причудливо выкованного металла его оставил, а прикосновение чего-то потустороннего и жуткого. Магия, быть может.
— И что же это значит? — не вполне понимая, что происходит, спросил наемник. Висевшее в воздухе напряжение он попытался скрыть за следующей фразой. — Я слышал, на Востоке рабов клеймят, у нас фермеры так метят скот.
За разговором он и не заметил, как подошли ди Ноцци и Ру. Хотел выругать разгильдяев, оставивших пост, но дворянчик одними губами сообщил, что противник бежал. А его слуга, увидев клеймо на плече мертвецов, побелел, несмотря на смуглую кожу, и принялся что-то шептать на своем дикарском языке. Не иначе, как молитву родным богам — язычник всегда останется язычником, сколько его не перекрещивай в истинную веру.
— Это знак демонопоклонников. — ответила матушка. — Тех, кто открывает врата в Преисподние, призывает оттуда тварей и служит им за даруемую силу. Я все расскажу вам, но вы должны обещать, что до исхода дня покинете обитель и отправитесь в Санторум. Там должны узнать о произошедшем.
— Да. — отозвался Сфорэ. — Мы поедем.
Вира хотел возмутиться такому самоуправству монаха, но столкнулся со взглядом его серых, холодных глаз, неожиданно для самого себя, согласно кивнул. Что ж, Санторум, так Санторум!