— Поступив так, он бы выдал свою заинтересованность.
— Наверное, — согласилась Телида. — Но если уж ты взялся расследовать историю преступлений Хамара, то почему бы не проверить и эту ниточку?
— Обязательно, — кивнул киммериец.
— Но прежде поговори с Сатти, — сказала вдова. — Он заходил ко мне сегодня рано утром. Весьма восторженно о тебе отзывался. Просил передать тебе, что хочет сегодня с тобой встретиться.
— Мы с ним условились общаться через тебя, — поведал Конан. — Ты не против?
— Его затея?
Киммериец кивнул.
— Не против, — вздохнула Телида. — Если Сатти считает, что так будет безопасней, наверное, оно так и есть. Но, говоря по правде, я очень сильно жалею, что свела тебя с ним, сотник. Добром это не закончится.
— Ты давно его знаешь? — спросил северянин. — Можешь сказать, что он за человек?
— Сатти был другом моего покойного мужа, — ответила Телида. — Они с ним очень много общались. Так получилось, что он часто заходил к нам домой. Мы сидели втроем, пили чай и вели умные разговоры о делах, творящихся в Айодхье. Сатти — вендиец до мозга костей, заговоры нутром чует. Иногда случалось, он перебарщивал и начинал искать тайную подоплеку там, где ее не было и быть не могло. Но я не помню ни одного раза, чтобы он признал свою ошибку. Погоня за призраками – его конек и цель жизни.
— Он говорил мне о своем чрезмерном любопытстве, — сказал Конан. — О том, что он стремится к чистому знанию.
— Это правда, — подтвердила слова киммерийца вдова. — Другой человек на его месте давным-давно обогатился бы на тех тайнах, что удалось раскрыть Сатти. Но ему это неинтересно. Приобретя богатство, он лишился бы возможности заниматься любимым делом. К тому же вряд ли ему удалось бы долго оставаться в живых.
— Не понимаю, почему его до сих пор не убили?!
— Я тебе объясню, — пообещала Телида. — Видишь ли, Сатти умудряется разглядеть некоторые несообразности там, где другой ничего и не увидит. Еще он очень хорошо умеет сопоставлять одно с другим и знает, какие политические в чем заинтересованы. В результате, в его голове рождается множество безумных предположений, одно из которых, тем не менее, соответствует истине. Сатти – фигура в Айодхье известная, кшатрии высших каст и брамины отлично представляют себе, кто он такой. Они уже привыкли, что Сатти сам по себе неприятностей не доставляет. Стоит ему добраться до истины, и он успокаивается. Те же, кого он мог разоблачить, получают возможность увидеть собственные промашки, на которые опирался Сатти во время расследования, и замести следы уже окончательно. Он выполняет для них роль чистильщика, потому столь многое ему позволено.
— Не всегда такой человек полезен, — возразил северянин. — Наверняка многим не нравится, что у их политических противников есть возможность исправить недоработки. Ладно, предположим, у Сатти накопилось достаточно обличающих материалов, которые после его смерти попадут в руки к страже, — Телида кивнула. — А дела, не связанные с политикой? Что известно простому убийце о невероятной полезности Сатти? С религией то же самое, там логика отступает перед верой.
— Сатти осторожен, — сказала Телида. — Он ведет поиски таким образом, что жизнь его всегда находится вне опасности. Если он почувствует угрозу, то отступит или использует другого человека, чтобы тот принял на себя вероятный удар. И мне кажется, именно для этой цели ты и понадобился Сатти. Сожалею, что мое предупреждение запоздало. Не понимаю, как я вообще поддалась на его уговоры.
— Все в порядке, Телида, — успокоил женщину Конан. — Я рад, что ты свела меня с Сатти. Даже если это и ловушка, я согласен продолжать расследование. Мне предложили слишком богатую наживку, чтобы я мог отказаться.
— Я знала, что так будет, — сокрушенно опустила голову вдова. — Он использовал свой шанс.
— Я много раз бывал на волоске от смерти, — произнес Конан. — Вспомни те истории, что я тебе рассказывал. В них не было ни одного слова неправды. Демоны ломали об меня зубы, куда уж там людям!..
— Ни к чему эта бравада, сотник, — сказала Телида. — Лучше бойся, страх – хороший советчик. А еще лучше – отступи. Прошу тебя, брось это дело.
— Поздно, — грустно улыбнулся киммериец. — Ты сказала, что Сатти назначил мне встречу.
— Похоже, тебя не переубедить, — вздохнула Телида. — Он просил передать, что будет ждать в квартале Тринадцати Стен с четвертого послеполуденного колокола по шестой. Где именно его там искать, Сатти не сказал. Думаю, он сам тебя отыщет.
— Квартал Тринадцати Стен? — переспросил северянин.
Конан ожидал любого другого места, но не этого.
— Пойдешь? — вместо ответа произнесла Телида.
— Я же сказал, что у меня нет выбора, — напомнил киммериец. — Только не пойму, почему там, а не где-то еще.
— Что? Знакомое название? — невесело улыбнулась Телида.
Сотник кивнул.
— От жрицы своей слышал, наверное, — предположила вдова туранского посла. — В самом деле, гадкое место. Говорят, там устроили свои капища поклонники демонов. Да и без них не самый безопасный квартал. Радуйся хотя бы, что ты не вендиец. Сатти придется еще следить за тем, чтоб не дотронуться случайно до одного из неприкасаемых.
— Ты видела их? — спросил Конан.
Люди вне касты, он даже боялся представить, до какого состояния они могли себя довести.
— Не приходилось, благодарение Эрлику.
— Сатти связывает что-нибудь с кварталом Тринадцати Стен?
— Он упоминал о нем в разговорах со мной и моим мужем. Как раз в связи с демонопоклонниками, потому я о них и вспомнила. Мы тогда решили, что это одно из его немногочисленных заблуждений. Муж не верил, что в Айодхье могут поклоняться существам, реальность которых, мягко говоря, сомнительна. Вендийские демоны – это дети поверженных богов, которым досталась частичка бессмертной сущности прародителей. Брамины утверждают, что эта искра в них давным-давно угасла, а сами они вымерли. Поспорить с ними очень тяжело: живого демона в Вендии не видели уже пять с лишним веков. Есть ракшасы и пишачи, но они безмозглые, и им никто не поклоняется. Демонические культы существуют в сельской местности в полуденных княжествах, там люди совсем необразованные и обожествляют все, что только могут. В Айодхье народ более просвещенный — стараниями браминов.
— Сатти считал, что неприкасаемые верят в демонов?
— Да ты что, сотник?! Как такое с их мокшей сочетаться может?! Они смиренно ждут перерождения. Сатти полагал, что демонопоклонники — это представители знати, которые питают зависть к секте фансигаров. Он хотели бы быть джемадарами, тайно вершащими судьбы страны, но волею судьбы оказались непричастны к культу Кали. И вот якобы они, дабы компенсировать свою мнимую ущербность, и решили поклоняться другим, не менее смертоносным существам.
— Звучит логично.
— Логично. Если не знать о храме Ямы, куда все эти обиженные кшатрии ходят молиться. Жрецы этого бога в свое время подсуетились и реформировали свое уже умирающее учение как раз в расчете на эту паству.
— Ненормальных на всех богов хватит.
— Вот и Сатти так говорил. Расследование-то он, кстати, бросил. Почему — не сказал. Ты в любом случае поосторожнее там будь, сотник. Из квартала Тринадцати Стен многие не возвращались. Не думай, Сатти о твоей безопасности беспокоиться не будет.
— Я за себя смогу постоять, — уверил вдову киммериец. — Благодарю тебя за радушный прием.
— Если хочешь, — предложила Телида, — можешь остаться у меня. Я провожу тебя в библиотеку, скоротаешь время до встречи с Сатти. Или поупражняешься на мечах с кем-нибудь из охранников. Им полезно будет знать, что есть на свете фехтовальщики получше, чем они.
— Я все же пойду, — сказал Конан. — Не одному же Сатти заниматься поисками.