— Приходите хоть сейчас! — вежливо ответила мне сонная девушка. — Мы очень вам соболезнуем! Мы понимаем, какая это боль! Как же судьба несправедлива! Я понимаю, что это случилось так внезапно!
Я посмотрела на вампира и вздохнула, грустно опустив глаза и подробности. Пока он нервно зашторивал все окна в доме, хрустел лампочками, я прижалась щекой к телефону и прошептала, оглядываясь по сторонам:
— А осиновые колы у вас есть? Только чтобы сто процентов осиновые!
— Приезжайте, мы покажем вам наш ассортимент, — вежливо ответила девушка. — Если вас утешит, то мы дарим вам веночек в подарок к гробу. Вы можете написать на нем все, что хотите. Еще раз соболезнуем. Ждем вас по адресу…
Вариантов надписей было много, но я как-то воздержалась. Порывшись в кошельке, вспоминая самую бюджетную модель с розовыми рюшами, я мрачно закрыла за собой дверь, бросая ключи в сумку.
Проходя мимо помойки, мой взгляд упал на большую коробку из-под двухкамерного холодильника. Сведя внутренний баланс доходов и расходов, я поняла, что скоро придется вводить новую статью: «на мужиков». Терзаемая смутными сомнениями, что вампиру такой вариант жилплощади не понравится, я все же остановилась на нем. А что? Двухкамерный, с морозилкой. Тут еще пенопласт остался. Главное, чтобы мягонько было…
Пять минут я прикидывала, как дотащить до квартиры ту самую заветную коробочку. Пахла коробочка мусором, на одном боку у нее было пятно от чьего-то текущего помоями пакета. Стыдливо озираясь по сторонам, я представляла себя бомжихой, осторожно, палочкой, сбрасывая мусорный пакет с коробочки. Похороны в стиле «эконом» должны состояться примерно через час сорок, а мне еще земли набрать нужно, поэтому, брезгливо зажимая коробочку двумя пальцами, я тащила ее домой, воротя нос от благоуханий. Как хорошо, что вампиры, если верить сказкам, не дышат.
— Куда потащила! — раздался сиплый голос. — Это моя коробка! На место! Я ее первый присмотрел!
На меня сурово смотрел асоциальный элемент в дырявых ботинках, старом пальто, штанах со стрелочками, с поясом из бельевой веревки и в грязном свитере. Заросший, смуглый, со свежим кровоподтеком на лбу, он настоятельно требовал вернуть ему его будущую летнюю резиденцию, но я была категорична.
— Мужик, ты понимаешь, — грустно вздохнула я, опустив глаза. — Банк процент по ипотеке поднял…
Меня пугали органом, зато я, в силу природы этим органом обделенная, со своей стороны запугивала органами. Либо множественное число смутило бедолагу, либо он решил по-джентльменски уступить мне добычу, я так и не поняла, но уже дотащила коробочку до подъезда и остановилась в раздумьях, присматривая клумбу для раскопок.
— О! — раздался скрипучий, преисполненный негодования голос с лавочки, когда я задумчиво прикидывала, сколько земли понадобится, чтобы наполнить временное лежбище упыря. — Холодильник новый купила! Жирует!
Кому не спится в ночь глухую? Это что за клуб престарелых «Что? Где? Когда? Кого и с кем?» расположился на скамейке ни свет ни заря?
— Еще бы! — причмокнула старуха из соседнего подъезда, опираясь на палочку и поправляя платок. — Бухгалтером работает! Ворует! Мешками! Вон какой купила! Двухкамерный! Дорогой!
— Дорогой! — согласилась Матвевна, которой тоже не спалось. — Да знаю ее — проститутка местная! Мужиков к себе постоянно водит! Что ни день, то новый мужик!
Я посмотрела на них взглядом скромницы, чувствуя смертельную обиду. Не каждый день, а раз в три дня, между прочим!
— Спит с кем ни попадя, а замуж не берут! Стыдоба! Тьфу! — вздохнула представительница разведки соседнего подъезда, ничуть не смущаясь того, что объект смотрит на них пристальным взглядом. — Я же ее еще вот такусенькой помню! Помнится, бегает голенькая и орет: «Баба Шура!»
А ничего, что я снимаю эту квартиру год, не поправилась ни на кило и в последний раз голенькой бегала по своей квартире в поисках халата?
— И с начальником спит! Сама видела! — поддакнула Матвевна, прищуриваясь на меня сквозь призму старых очков. Моль сыто отрыгнула, готовясь передать эстафету червякам, но бабки все не унимались.
Я затащила коробку на этаж, открыла дверь и втянула ее в коридор. Где-то во мне радостно потирала ручки жадненькая еврейская девочка, радуясь экономии семейного бюджета.
— Милости прошу к нашему шалашу! — крикнула я, беря в руку вместительный пакет из супермаркета. — Парадный вход сбоку!