Но не поэтому Майвин испуганно ахнула и забилась в угол кровати, прижав ладонь ко рту, словно пытаясь удержать рвущийся наружу крик. Вместо носа на лице Нанны зияла отвратительная дыра, ушей у нее тоже не было, а губы, превращенные кем-то в бесформенные рубцы, казалось, навсегда застыли в зловещей улыбке.
– Благодарю тебя, Нанна, – сказала мать Альдерада, – ступай.
Монахиня поклонилась, прикрыла лицо и вышла. Майвин приподнялась на подушке. Потрясенная увиденным, она даже как-то позабыла о собственных страданиях!
– Что с ней случилось? – спросила она.
Альдерада вздохнула.
– Нанна не всегда была монахиней – впрочем, как и все мы. Раньше ее звали Реона… Она – дочь барона Дертвальда из королевства Агеларан. Мать ее умерла при родах, но у девочки с самого детства был дар целительства. Руками она умела снимать боль, заживлять раны, унимать лихорадку и жар. Слава о ее даре скоро разнеслась далеко за границами владений барона. Бывало, окрестные жители толпились у ворот замка, умоляя помочь им… Девушка была добра и участлива, она никому не отказывала в помощи.
Однажды королева Каэтана отправилась на богомолье в обитель и пожелала остановиться на ночлег в имении барона. Разумеется, столь высокородную особу приняли со всеми подобающими почестями! Отец Нанны устроил пир в ее честь, но королева была не в духе. У нее как раз случился приступ головной боли… Барон видел страдание на ее лице и был весьма удручен тем, что не сумел угодить гостье. Только Нанна сразу поняла, в чем дело. Она тихонько подошла, стала за ее креслом и провела руками над головой королевы, и вскоре та почувствовала себя значительно лучше.
На следующий день королева чувствовала себя прекрасно и выглядела цветущей, как юная девушка. Уезжая, она сердечно поблагодарила барона за гостеприимство и пожелала забрать с собой Нанну в качестве дамы-компаньонки. Разумеется, он с радостью согласился, и девушка отправилась во дворец.
Поначалу она была счастлива. Ее величество весьма благоволила к ней… До того дня, когда погостить к ней приехал младший брат, принц Вендал. Молодой человек был изрядным повесой и шалопаем, он не привык отказывать себе ни в чем. Еще бы, если с самого рождения любая прихоть молодого принца всегда исполнялась беспрекословно!
Тонкие губы монахини искривились в горькой усмешке.
– О, эти нравы при дворе! Королева решила помочь брату. Он притворился занемогшим, а любящая сестра отправилась навестить страдальца – разумеется, в сопровождении дамы-компаньонки. Она пожелала, чтобы с ней пошла именно Нанна, и девушка с готовностью согласилась. Она всегда готова была помочь страждущим!
Майвин слушала, затаив дыхание. Сейчас она как-то позабыла о собственной участи…
– Правда, ее дар оказался совершенно ни к чему, – с той же горькой усмешкой продолжала мать Альдерада, – принца привлекали совсем другие достоинства Нанны. Она была молода, красива… И невинна, а это он особенно ценил. Ни мольбы, ни слезы девушки не могли его остановить. Принц удовлетворил свое желание и спокойно удалился, оставив ее обесчещенной, плачущей, в разорванном платье…
– А что было дальше? – спросила девочка.
– Принц вернулся домой, в Теуридан, ко двору своего отца, короля Анталина. Там его ждали юная жена и маленький сынишка. Нанна же слегла в горячке. Едва она оправилась настолько, что смогла встать с постели, королева отослала ее домой. Она не хотела больше видеть ее!
Отец сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Он не мог поверить, что его дочь чем-то прогневала королеву, и долго донимал ее расспросами. Нанна только плакала и отмалчивалась… А когда ее платье перестало сходиться в поясе, отец понял все. Нанна не выдержала и призналась в своем позоре. Вскоре она родила мальчика – слабенького, недоношенного… Но живого.
– И что сделал барон? – спросила Майвин.
Мать Альдерада чуть пожала плечами.
– Говорят, он сразу постарел на много лет… Он приказал дочери с новорожденным младенцем уехать в поместье барона Драутена, своего дальнего родственника. Сам он отправился во дворец королевы Каэтаны, убил двух стражей, прошел в пиршественный зал… А потом назвал королеву подлой сводней и бросился на нее с кинжалом. Никто не успел опомниться, так что барон даже успел ранить ее, отрезал два пальца и рассек щеку, так что шрам ей пришлось носить до конца своих дней. Правда, другие подоспевшие стражники зарубили его на месте. Говорят, королева потом очень сожалела об этом – она предала бы его жестокой смерти, но было поздно. Его тело привязали к упряжке коней и трижды протащили вокруг дворца, но мертвым ведь все равно!