Впрочем, эта мысль была мимолетной. «Бери, что хочешь, и заплати за это!» – говаривал когда-то отчим, стоя за прилавком, и, надо признаться, он был прав.
– Что вам угодно, госпожа?
– Пойди и приведи ко мне Гилу, целительницу! Мои руки… – она беспомощно вытянула пальцы перед собой, – мои руки все еще беспокоят меня, особенно по ночам.
Так же отчаянно зевая, Летта поклонилась и вышла, шлепая разношенными башмаками.
Ожидание показалось очень долгим. Гвендилена старательно пригладила волосы, поправила покрывало на ложе, зажгла новую свечу взамен чадящего огарка, а Гилы все не было. Девушка уже испугалась, что она вовсе не придет… Она кусала губы от волнения, глядя в темноту за окном, и думала, что зря затеяла все это.
Гила вошла почти неслышно, ступая мягко, как большая кошка. Только дверь чуть скрипнула, послышалось шуршание накрахмаленных нижних юбок, да сильнее затрепетало пламя свечи на сквозняке… Не говоря ни слова, она поставила на стол свою сумку, с которой, кажется, никогда не расставалась, и строго спросила:
– Что с тобой? Руки еще болят? Странно…
Гвендилена лишь кивнула. Было очень страшно, что ее уличат во лжи… Но и отступать уже поздно.
Гила поставила свечу поближе, быстро осмотрела руки девушки, покачала головой и чуть прищелкнула языком.
– Твои руки не болят, – она заглянула Гвендилене в лицо, – что тебе нужно на самом деле?
Целительница смотрела так же строго, как и в тот день, когда Гвендилена впервые увидела ее, и невозможно было соврать, чувствуя на себе этот взгляд.
– Да, правда, – призналась она, – мои ожоги давно зажили. Но я чужая здесь, никого не знаю! Бедной одинокой девушке всегда нужен совет мудрой опытной женщины…
– В самом деле? – прищурилась целительница. – А мне показалось, что ты прекрасно обходишься и так.
Гвендилена опустила голову, а Гила продолжала говорить, безжалостно отчеканивая каждое слово:
– Ты хитрая девочка и, видно, далеко пойдешь. Из кухонной рабыни стать дамой-компаньонкой самой принцессы – это не каждой удается! Наш маленький принц Римеран очень кстати упал в очаг.
Гвендилена почувствовала, как внутри все холодеет от ужаса. Если эта женщина догадалась о ее тайне, для нее все кончено!
– Когда ты… узнала? – выдохнула она.
– Сразу же, – пожала плечами Гила, – это было совсем не так уж трудно. Я видела твои глаза.
– Почему же ты не выдала меня? – Гвендилена старалась говорить спокойно, но голос ее предательски дрогнул.
Целительница ответила не сразу. Ее лицо омрачилось, губы сжались в нитку, и тонкая морщинка залегла между бровей.
– Я не питаю большой любви к династии, – призналась она, – и с тех пор как оказалась здесь, я не нашла ни одной причины испытать это прекрасное чувство!
Она замолчала, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Казалось, эту женщину, на вид спокойную, бесстрастную, даже холодную, гнетет какое-то горе, такое давнее, что она свыклась с ним… Молчание длилось довольно долго, но Гвендилена не смела заговорить. Наконец, будто вспомнив о ее существовании, целительница спросила резко, почти зло:
– Так что тебе нужно?
Гвендилена вздохнула и почти до крови прикусила губу. Признаться в том, что не дает ей спать по ночам, было непросто!
– Я слышала, что мудрые женщины, вроде тебя, бывают сведущими не только в целительстве, но и в любовных делах, – осторожно вымолвила она, – не знаю, правда ли это… Но так говорят.
Гила посмотрела на нее с интересом.
– Значит, ты влюблена, а твой избранник не желает отвечать тебе взаимностью? – уточнила она.
Гвендилена опустила глаза.
– Да. Он просто не замечает меня.
– И кто он?
Девушка почувствовала, как горячая волна захлестнула ее с головы до ног. Как сказать вслух о том, о чем и мечтать-то смеешь лишь украдкой? Но и промолчать нельзя, другого случая изменить судьбу может и не представиться! Наконец, она набрала побольше воздуха в грудь и выдохнула:
– Это… Это принц Хильдегард!
– Кто? Не ослышалась ли я? – переспросила целительница и коротко, резко расхохоталась. – Пожалуй, тебя не назовешь скромницей! – добавила она, покачивая головой.
Гвендилена молчала, пристыженная и смущенная. Было обидно, что целительница посмеялась над ней и тщательно лелеемая надежда оказалась напрасной, но, наверное, этого и следовало ожидать! Сейчас она встанет и уйдет, и хорошо еще, если никому не расскажет об этом, иначе слухи мигом поползут по замку, и тогда ей несдобровать. В лучшем случае ее просто прогонят прочь, а в худшем… Даже подумать страшно!