«Почему, ну почему Лейр выжил? От этой лихорадки – как ее там? – всегда умирают, и лекарь говорил… Что же теперь будет? Под пытками люди признаются в чем угодно, значит, Эвине конец! А что, если он не признается? Что, если он видел и узнал меня? Нет, нет, об этом лучше не думать, будь что будет… Но почему же он все-таки выжил? Я не думала, что все так получится!»
Она готова была расплакаться от растерянности и отчаяния, когда снова услышала тихий голос в голове. Сейчас он показался ей таким теплым, родным, спасительным…
«Успокойся и вытри слезы! Жаль, конечно, что Лейр, вместо того чтобы спокойно умереть, оказался в пыточном подвале, но теперь уже ничего не поделаешь. Держи себя в руках, если не хочешь сама оказаться там! Что сделано, то сделано, и теперь придется вести свою игру до конца… И выиграть! Если, конечно, ты хочешь жить».
Постепенно Гвендилена и в самом деле успокоилась. Сердце перестало частить, дыхание стало ровным, и противный комок, стоящий в горле, исчез… Но главное – ясной стала голова, и ощущение паники оставило ее.
Гвендилена подумала о том, что на всякий случай стоило бы избавиться от второй подвязки с монограммой. Лучше всего было бы незаметно спрятать ее среди других вещей принцессы… И поскорее, пока за ней не пришли!
Она развернулась и почти бегом бросилась назад, в свою комнату.
Ветер разогнал облака, и в небе выглянуло солнце, обещая ясный день. Войдя к себе, Гвендилена застала безмятежную картину – все вокруг заливали солнечные лучи, раскрытая постель сияла белоснежными свежезастеленными простынями, и легкий бриз чуть колебал кисейную занавеску. Летта беззаботно напевала, прибираясь и раскладывая вещи по местам, но, застав ее за этим безобидным занятием, Гвендилена едва сдержала крик. В руках девушка держала ту самую подвязку принцессы с монограммой!
– Что это у тебя? – спросила Гвендилена, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
– Вот… Я раньше никогда не видела таких подвязок у вас! Только вторая куда-то запропастилась, никак не могу найти.
– Отдай мне это! Отдай сейчас же! – крикнула Гвендилена.
– Да, конечно, как скажете, госпожа… – испуганно залепетала девушка, – я только хотела найти вторую… Тут такая красивая вышивка!
Гвендилена почти вырвала подвязку у нее из рук и выбежала прочь.
Она очень торопилась и все же опоздала.
В покоях принцессы царил полный разор. Стражники в серых плащах джедри-айр с золотыми крестами спокойно, деловито рылись в сундуках, шкафах и ящиках. Драгоценные платья из шелка и бархата, детские рубашки и штанишки, пеленки и игрушки, разбросанные по полу, выглядели растерзанными и жалкими.
Фрейлины и служанки бестолково метались, будто куры в курятнике, в который забралась лиса. Альдерик, о котором все забыли, захлебывался отчаянным плачем, а принц Римеран молча стоял в темном углу, прячась за бархатной портьерой, так что только глаза блестели. Самой Эвины и маленькой Майвин нигде не было, только опрокинутая колыбель и разбросанные пеленки говорили о том, что они не просто отправились на прогулку по саду.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Анграйв – командир джедри-айр, личной гвардии принца. Высокий, широкоплечий, с грубым, будто топором вырубленным лицом, в покоях Эвины он казался таким неуместным, лишним, даже нелепым, словно лошадь, которую зачем-то ввели в комнату.
– Всем молчать! – зычно рявкнул он.
Стражники вытянулись в струнку, женщины испуганно притихли, даже маленький Альдерик перестал плакать от неожиданности.
– Вы нашли то, что искали? – обратился Анграйв к своим подчиненным.
– Нет, не нашли, – неохотно отозвался кряжистый, широкоплечий парень со шрамом на лбу, – мы перевернули все вверх дном – и напрасно! Этой штуки, ну, с вышивкой… Ее здесь нет. Рыться в женских тряпках – не дело воина! – пробурчал он себе под нос.
Гвендилена похолодела от ужаса. Только сейчас она поняла, что джедри-айр искали в вещах принцессы вторую подвязку – ту самую, что спрятана у нее в рукаве!
Анграйв нахмурился.
– Послушай меня, Тирмат! Если я, твой командир, прикажу тебе, ты будешь искать что угодно и где угодно, хоть в выгребной яме. А если ты еще когда-нибудь позволишь себе произнести лишние слова, я забью их тебе в глотку. Это понятно?
На лице парня явственно отразился страх. Он вытянулся в струнку и выпалил:
– Понятно! Прошу простить за дерзость!