А дальше включились механизмы самосохранения, давно выработанные у чиновничьего сословия, и которые из поколения в поколение только совершенствовались. Буквально на третий день после почти высочайшего визита на имя Лхудхара пришло письмо из комитета внутренних расследований. В нем сообщалось, что дисциплинарная комиссия, решением которой я был уволен со службы, допустила ошибку — не учла послужной список и характеристику следователя УБОМПа Антона Вячеславовича Лисового.
Документы эти явно по недосмотру мелкого клерка (несомненно, уже строго наказанного!) не были приобщены к делу. А потому, в общем-то, и произошла накладка. Но теперь члены комиссии докопались до правды, со всеми необходимыми сведениями ознакомились и пересмотрели свое решение. Следователь Лисовой восстанавливался на службе с небольшим наказанием в виде выговора, который тут же, впрочем, снимался, как компенсация за якобы ошибку системы.
В общем, через три дня после отъезда Шувалова, без всякого его вмешательства я снова числился следователем, а на четвертый уже переводился в Серебряную Секцию полноценным агентом, а не консультантом. Кроме того, в определенных кругах я еще и обрел репутацию человека, которому дорогу переходить ни в коем случае не стоило. Во избежание, так сказать — с такими-то покровителями!
Должность консультанта, изначально создававшаяся под меня, потеряла смысл. Но она была согласована в столице, то есть требовала замещения, иначе непорядок выйдет — ставка есть, а человека нет. Не знаю, как в других странах такие вопросы решают, а у нас, в империи, уже сложилась определенная практика. Человека найти куда проще, чем ставку выбить и через все процессы бюрократического согласования протащить.
В итоге консультантом в Секцию оформили Кэйтлин. Трех зайцев одним выстрелом убили: и вакансию заполнили, и человека потенциально опасного под присмотром оставили, а заодно и собственными средствами к существованию его, точнее, ее обеспечили. А то ведь тяжело попаданцам с трудоустройством.
Собственно, именно поэтому она и участвовала в совещании, которое собрала Шар’Амалайя. Синекура там или нет, но раз уж получает жалование, то и обязанности на нее распространяются. Впрочем, девушка нисколько против этого не возражала, напротив, с энтузиазмом погрузилась в новую для себя сферу. А поскольку в службе она мало что понимала, ей особенно хорошо удавалось задавать вопросы. Как сейчас.
— Почему полиция Керчи хочет привлечь Секцию к делу о самоубийствах?
Годрох едва начал выводить на интерактивный экран данные, полученные от крымских коллег, и пока там были только фотографии восьми жертв — девушек, различными способами решивших уйти из жизни. Все, как одна, молодые, симпатичные, но, в общем-то, ничем особенно не примечательные.
— Потому что за подобными случаями очень часто стоит запретная магия, — с бесконечным терпением пояснила Амалайя, после чего, видя, что у Кэйтлин уже заготовлен новый вопрос, жестом велела ей помолчать. — Но полиция и этих-то не сразу в одну серию увязала. Годро, закончи уже с общей картиной.
— Пару минут, госпожа, — отозвался тот.
Орк был подключен к интерактивной доске и мог усилием мысли выводить на нее всю доступную информацию. А так как в Секции он, кроме прочих занятий, выполнял задачи штатного аналитика, все необходимое он уже прочел. И теперь занимался тем, что выдавал для нас общую картину преступления.
Точнее, целых восьми преступлений. Которые, это Амалайя совершенно верно заметила, в серию связали далеко не сразу. Точнее сказать, произошло это несколько дней назад, на восьмом самоубийстве, и то лишь потому, что в Керчи погибла дочка мэра другого крымского города — Феодосии. А до того дела всех «самоубийц» тихо убирались на полку с надписью: «Нет состава преступления».
Вообще, чем больше я смотрел на доску, где появлялись все новые и новые данные, тем больше видел, что никакие это не самоубийства. Восемь девушек, похожих друг на друга, как двоюродные сестры, но с разными обстоятельствами ухода из жизни. На первый взгляд никакого сходства в их делах не было, кроме типовой внешности, однако сами способы суицида настораживали.
Первая прыгнула с балкона гостиничного номера, вторая вышла на оживленную автостраду в час пик, третья перерезала себе вены, четвертая утопилась в море, пятая повесилась, шестая выпила яд, седьмая застрелилась в оружейном магазине, а восьмая, та самая дочка мэра, намешала такое количество алкоголя и таблеток, что не выдержало даже молодое сердце.
Очевидно же, да? Ни одного повтора! Так, словно все девушки принадлежали к некому тайному клубу, где разыгрывали способы проститься с жизнью, делая каждый из них уникальным.