— Ладно, — сказал я, чувствуя потребность сказать что-то совсем иное. — Пусть так. И что?
— Да ничего, — девушка уже утратила интерес к теме беседы. — Слушай, а долго еще ждать? Я так уже хочу отсюда свалить!
Я оживил экран коммуникатора быстрым двойным нажатием, посмотрел на циферблат часов.
— Да, кстати. Что-то долго идет наш врач.
В спецлечебнице, к слову, как-то иначе двигалось время. Тут никто никуда не спешил. Понятно, южный менталитет, но здешние сотрудники умудрились даже его переплюнуть. Когда я первый раз пришел сюда, то ждал главного врача, пожилую орчанку, полтора часа. Как выяснилось, все это время она была занята не заботой о каком-то важном пациенте, а болтовней по сети с дочкой, которая жила в Валихсе.
— Может, сходишь, поторопишь их? — предложила Кэйт.
— Вряд ли это поможет, — вздохнул я, но все же поднялся и направился к двери. Нажал на звонок, дождался, когда тяжелая дверь открылась и уткнулся носом в грудь орчанки.
Доктор медицины Бёртх Охсулт была среднего для женщины своего вида роста, то есть всего-то на голову выше меня. Кустистые брови, массивные надбровные дуги, широкий нос и тяжелая челюсть, выдвинутая вперед, как у человека с неправильным прикусом. Назвать ее красивой с точки зрения наших канонов было нельзя, однако я знал, что по орочьим меркам она являлась дамой интересной, несмотря даже на почтенный возраст — что-то около двухсот лет. По крайней мере Агрих Дартахович, бывший мой шеф, откровенно ей глазки строил, когда сюда приходил.
— Все спешите, Антон Вадимович, — пошутила она, припомнив нашу первую встречу. Ту самую, когда я прождал полтора часа в приемной.
— Наша жизнь коротка, — тут же отозвался я.
— И не поспоришь.
Она дождалась, пока я отойду в сторону, и неспешно вплыла в палату. Остановилась напротив кровати Кэйтлин, присела на привинченный к полу стул.
— Ну что же, милочка, — грудным голосом произнесла она. — Вы у меня, конечно, уникум: никогда, знаете ли, не приходилось наблюдать магическое истощение у представителя вашего вида. Но на сегодняшний день я склонна считать вас вполне восстановившейся. С пусковыми механизмами ваших стрессов я тоже поработала и смею надеяться, больше они вас не побеспокоят.
Орки, я напомню, ментаты. Для них залезть в голову пациента не проблема — было бы согласие. Они лечили такие психологические патологии, что проблемы Кэйтлин для них точно не могли стать вызовом.
— Я тоже должна признать, что тревожность ушла, — сообщила девушка.
— Причина в детских травмах, как и всегда у разумных, — с некоторым сожалением сказала доктор. — В тот самый период, когда психика наиболее подвержена напряжению, взрослые ее травмируют. Сильнее всего это проявляется у людей, в силу короткого периода, отведенного природой для взросления и становления личности. Реже всего, чтобы вы понимали, у эльфов. Эволюция этого вида даже предусмотрела специальный период, во время которого особь учится взаимодействовать с миром.
Это она про их «детский» статус говорила, который длится без малого лет сто. Что тут скажешь, с их сроком жизни они могли себе это позволить!
— Рецидивов не будет? — уточнила Кэйтлин.
— Ну, это больше от вас зависит. Практикуйте комплекс упражнений, которому я вас научила, пейте лекарства, носите блокираторы хотя бы первое время и, думаю, все будет хорошо. Что же касается вашего дара…
Тут орчанка замялась, бросив на меня выразительный взгляд. Я ее прекрасно понимал, бедняжку таким количеством страшных бумаг завалили, каждая из которых имела гриф «Перед прочтением сжечь», что она теперь уже сама не понимала, с кем можно быть откровенной, а с кем нет.
— Все в порядке, госпожа Охсулт, — сказал я. — Я полностью посвящен в предмет и подписал не меньше бумаг, чем вы.
— Это хорошо, — невесело усмехнулась та. — Хотя хорошего тут мало, м-да. В общих чертах, Кэйтлин, все выглядит вот как. Личность эльфа, которая находится в вас, будет слабеть. Так сказать, утрачивать черты самоидентификации. Сейчас она еще вполне осознает себя, хотя после нашего лечения это и проявляется все слабее. Через пару лет, предполагаю, она полностью растворится в вашей. Его воспоминания станут вашими, как и знания. И больше не будет попыток выяснить, кто главный в вашей голове.
— Это же здорово, да? — спросила Кэйтлин, как и я уловившая некий подвох в этой хорошей новости.