Марек растолкал рыцарей и пролез в калитку первым. Щерящийся на его груди кот чуть не скакал.
— Там советую меня слушаться, — раздражённо бросил он.
Ведьмак шёл пугающе бесшумно, не убирая в ножны меч. Шёл, обострившийся зрением, слухом, нюхом. Пахло очень старой смертью. Новой тоже, но она незначительна. Сзади грохотали рыцари (они честно пытались идти как можно тише). Ведьмак поймал себя на мысли развернуться и всадить им по мечу под панцири, чтоб не шумели. Не развернулся. Он без проблем отделял скрежет доспехов от всех остальных звуков, но сам факт раздражал.
Каменная дорога в горку, зацветшая и заросшая, вела к дому с картинки. Вот только не такому красивому, давно мёртвому. Чернели его окна: из нескольких выползли драные занавески и поникли снаружи. Крыша кое-где дала брешь, колонны погнулись, прогнили лестница и терраса. Цвет стен перестал быть различим. Перед домом площадка, окружённая некогда садом. В центре бассейн, сам ставший садом.
Ведьмак слышал труп за этим бассейном ещё до того, как увидел. Старый, больше года валяется под открытым небом. Никто кроме погоды к нему не притронулся — не любят звери такие места. Ещё один труп спрятан от глаз в цветах гладиолуса, невидимый в высокой траве. Остальных мертвецов Марек чётко не чуял — слишком дряхлые, одни кости.
Медальон начал беситься, как только Марек шагнул в свободное пространство перед домом. Шаг назад, затормозил рыцарей. Указал идти в обход, вдоль зарослей, огибая площадь с фонтаном. От неё же веяло концентрированным страхом, обидой, тоской. Злом. Нечеловеческой, неживотной эмоцией, какой пахнут все такие места. Места вечного заточения.
Рыцари послушались. Они не со зла перечили ведьмаку за калиткой. Они не могли оставить ведьмака одного, только не в их истории.
Гуарин не одел шлем, и его бледное лицо отражало будто бы каждое дуновение ветра. «Отважный не значит не знающий страха», — случайно думал он слова кого-то старше, мудрее, всегда приходящие ему на ум в такие ситуации. В очень редкие ситуации. Рыцарь обернулся глянуть на Марека, когда тот завис позади, всматриваясь будто в другой мир своим другим глазом.
Серафим шла впереди. Никто не видел её под металлом, но даже там она держала лицо. А внутри будто вся изгорела, почернев в тон брони, опустела. Серафим не знала эту семью, не знала бабушку, но почему-то думала, что остро ощущает её. Будто кровь и правда что-то значит, волнуется в родных местах. Кровь, по её мнению, вообще-то, ничего не значила. Должно быть, это ведьмак нагнал страху.
Что-то ёкнуло в нутре пустой Серафим. Заставило оторваться от прошлогоднего трупа впереди и посмотреть ровно туда, куда смотрел ведьмак.
Перед домом сгустился воздух. Зашипело пространство, рвущееся лохмотьями от силы сильнее сил физики. Не то раскол, не то удар прозрачным разрядом. В оголённые рецепторы ведьмака врезается запах озона. Из темноты, из шума, из оптической складки проявилась фигура. Ведьмак поднял меч, бросил рыцарям жест, взгляд. Они и так поняли: стоять, не двигаться, не дышать.
Гуарин не видел того, что видели ведьмак и Серафим. Но он чувствовал. Воздух впереди даже казался его глазам странным, неправильным. Но он не различал высокую тонкую фигуру, не касающуюся земли. Фигуру обгоревшего чел… эльфа. Сердце Серафим обрушилось в ноги. Он в ожогах от молнии. Он пахнет нечеловеческим страхом, как пахла Велес…
Марек пошёл по дуге. Привидение не двигалось. Только голову поворачивало медленно за ведьмаком. Ведьмак сделал шаг в сторону эльфа. Ещё один. Следующий в бок. Призрачное лицо, иссушенное, чернеющее впадинами глазниц, обращалось следом. Губы начали шевелиться. Даже под эликсирами, Мареку пришлось напрячь зрение, чтобы читать по ним, прозрачным и неточным. Ничего нового. Горечь о вечной смерти. Имена любимых, превратившиеся в бессмысленную кашу.
Призрак ступил к ведьмаку. Двинулся по воздуху медленно, шагами тяжёлыми, но невесомыми. Кружил за ведьмаком, почти не сходя с места. Заторможено, как Мареку совсем не нравилось. Эта заторможенность значила только одно, скоро он…
Призрак исчез в резком рывке. Не успев раствориться, тут же появился за ведьмаком. Марек ожидал и отскочил, полоснув мечом для равновесия. Конечно, полоснув по воздуху. Обгоревшие пальцы призрака впились в пустоту там, где мгновение назад светился кошачий глаз. Эльф снова замер, заладив беззвучную молитву. Поплыл на ведьмака. Вытянул к нему руки: ладонь и кулак.
Марек выдохнул. Ирден давался ему нелегко. Наклонился к земле и тут же отскочил — чуял, что призрак снова появится, в этот раз перед ним. Эльф задел его плечо пальцами, и Марека обдало холодом. Болезненные мурашки покатились вниз, в пальцы. Ведьмак выдохнул снова, перекинул меч в похолодевшую руку и другой начертил знак. На земле вокруг него вспыхнул пурпурный круг. Рыцари не видели его, но как будто замечали фиолетовые отблески в ведьмачьем глазу. Призрак развернулся. Марек поднял руку и беззвучно щёлкнул пальцами.
Серафим подожгла бомбу. Она видела больше ведьмака: вороные вьющиеся волосы, белые одежды, венок мелких цветов на голове. Синие глаза. Она будто смотрела в зеркало. Серафим знала, чувствовала, что призрак сжимает в кулаке. Как-будто на груди её тоже висел ведьмачий амулет и отдавался дрожью. Прицелилась.
— Сера! — хрипнул Марек.
Призрак рванул. Рыцарь кинула бомбу. Ведьмак оттолкнулся и вылетел из круга. Прикрыл лицо. Призрак снова ударил по воздуху, но тут же воздух взорвался. Повалил металлический снег.
Молниеносным движением Марек подскочил обратно к кругу и дёрнул мечом. Ещё, ещё. Каждый его удар смещался то вправо, то влево, становился мягче, легче, все дальше ведьмак отскакивал от тянущихся к нему рук… Эльф не истекал кровью, не терял конечности, только становился мутнее, как будто волновали воду, в которой он отражался. Призрак хватал воздух, исчезал, но появлялся на том же месте. Все быстрее он двигался, всё ближе проносились его пальцы к ведьмачьему лицу. Знак угасал. Марек на секунду замешкал сразу после атаки эльфа. Думал, у него есть мгновение выдохнуть, но мгновения не было. Призрак исчез вместе с пурпурным кругом, возник над ведьмаком, когда тот нагнулся для запоздалого прыжка. Мертвец схватил живое плечо, холодом миллиона гробниц, не ставших ему домом, прожигая одежду. Левая рука ведьмака скривилась в судороге. Отдало по всему телу, свело лицо. Злой меч рассёк плечо эльфа последними силами отключающейся руки. Эльф разжал пальцы. Тут же получил серебром по лицу. Атакой слабой и косой, потому что меч ведьмак теперь держал правой, трёхпалой рукой. Серафим видела, как из глаз призрака, из чернеющих дыр полились слёзы.
— Мы… нам надо как-то… — затрепыхал Гуарин, наблюдающий схватку ведьмака с воздухом.
Серафим только загородила его рукой.
Призрак исчез. Ведьмак с повисшей рукой закружился на месте. Меч еле держался в гадкой руке. Секунда, три, шесть. Чутьё подсказало ставить блок. Марек закрылся мечом от эльфского появления. Мягко крутанул, остро ударил. Призрак исчез. Секунда, четыре восемь. Снова своевременный блок. Призрак исчез. Секунда… Тут же появился за спиной, коснувшись пальцами шеи ведьмака. Спазм сжал глотку, холод укусил мозг. Серебряные опилки почти все осели на землю.
Серафим вскочила на поле боя, оттолкнув Гуарина. «Не рыпаться», — значил этот жест. Эльф не видел рыцаря, и она свободно проткнула его копьём, будто воздух. Призрак отпустил ведьмака и повернул голову к новому гостю. Чуть сильнее, чем повернул бы её живой. Серафим порезала воздух снова одновременно с падающим на землю ведьмаком. Призрак исчез.
Тут же появился перед ней. Он чуть выше, но это не честное сравнение: его сапоги в пяди от земли. Схватил за руку. Серафим одеревенела.
Прямо как там, в подлеске Каэд Мырквид. Когда её за руку взяла Велес. Когда всё тело хватил озноб, а холод до боли сковал мышцы. Прямо как там, только в сотню раз страшнее.
В лицо Серафим прилетело землей. Это ведьмак подобрал горсть опилок от бомбы и бросил в эльфа. Эльфа с лицом Серафим. Пламенеющий меч прорезал его пополам, задев кончиком, как язычком, рыцарские доспехи. Призрак исчез, Серафим упала с грохотом. Марек остановил Гуарина жестом.