Это письмо я пишу уже с парохода. В сегодняшней газете напечатано сообщение о суде над попавшимися членами банды и упоминается, что украденные при последнем ограблении драгоценности находятся в руках полиции, — я больше не представляю для них интереса. Надеюсь, мне удастся забыть этот кошмар. Пожалуйста, извините меня за то, что я причинила вам неудобства.
Алиса Рамбюр»
Прочитав письмо, Трэверс, встретив доктора Уэйна, сказал:
— Ваша племянница превратилась в настоящую путешественницу. Новая Зеландия — это, по-моему, очень увлекательно.
— Вы на нас сердитесь, Гордон? — спросил доктор.
— Нет, за что?
Доктор Уэйн просиял и с жаром сказал, что Алиса хорошая девочка, просто она запуталась, а сам он оказался никудышным советчиком.
В тот же день прояснилась история с пропажей револьвера. Будучи уверен, что оружие брал Барнет, Трэверс прямо спросил его, зачем он это сделал. Мистер Барнет выглядел больше удивленным, нежели смущенным.
— Как вы узнали? — наивно спросил он. — Я же положил его на следующий день обратно.
— Вам не кажется, что вместо того, чтобы задавать вопросы, следует объяснить, на каком основании вы копались в моем столе и взяли мой револьвер?
— Сейчас объясню. Я получил чрезвычайно странную записку с требованием пятисот фунтов за молчание о том, что я якобы хотел украсть бриллиантовую диадему. Встреча была назначена на субботу. В тот день я принес вам путеводитель по Венеции, который вы просили утром, но вас уже не было, и я положил книгу на стол в кабинете. Средний ящик был задвинут не до конца, и оттуда выглядывала рукоятка револьвера. У меня мелькнула мысль: вдруг записка не просто розыгрыш? Хорошо бы выяснить, кто ее написал. Писавший наверняка знал больше нас, но сделал неправильные выводы и стал шантажировать меня. Тогда, сэр, я и взял ваш револьвер.
— Вы собирались стрелять?
— Нет, конечно. Я пригрозил бы этому человеку револьвером, чтобы заставить говорить. Стрелять я вообще не умею. Правда, в библиотеке есть американское издание, нечто вроде справочника по огнестрельному оружию, и я внимательно изучил его в оставшиеся часы, но там как-то бестолково написано. Я боялся выстрелить случайно, поэтому, когда отошел от дома, проверил, как это делается. Вы знаете, сэр, у меня получилось! — сказал Барнет с гордостью. — Да, получилось. Оно выстрелило! Потом я дошел до старой башни, но там никого не было, хотя я ждал очень долго. Наверно, шантажист услышал выстрел, испугался и убежал.
Когда Трэверс пересказал объяснение Барнета Кейну, тот заметил:
— Представляю, какой была бы наша встреча, если б я пошел и мистер Барнет увидел меня там. Он и так из-за книг считает меня потенциальным преступником. А между тем сам из-за тех же книг способен на все, что угодно.
— Вы судите чересчур сурово, Кейн. Он, конечно, своего рода маньяк, но маньяк вполне безобидный, скорее просто чудак.
Через неделю после возвращения из Альп в четверг вечером в замке собралось много народу: Трэверс пригласил знакомых на охоту. Джек запер у себя пуделя, чтобы тот не приставал к гостям.
Рано утром охотники уехали. Кроме Трэверса и его гостей, в охоте принял участие Кейн; доктора тоже звали, но он отказался. Джек выпустил собаку погулять, а после полудня снова запер у себя, плотно закрыв дверь; сам он отправился в библиотеку. Спустя полчаса Джек с удивлением услышал доносящийся из коридора лай и вышел посмотреть, каким образом пудель выбрался из комнаты. Рик тотчас кинулся к нему. По коридору в это время шел дворецкий Уилсон.