Наследник престола пожалел о том, что по совету друзей из ордена не прихватил с собой никакой кейнтаровой безделушки. Единственный в мире металл, который мог противостоять магии, стоил баснословно дорого, зато буквально «впитывал» в себя направленные на человека чары. Фактически именно кейнтар был основным богатством Эрнодара — его крупные залежи располагались на юге государства, в полосе, из‑за которой ему приходилось порой спорить с соседней Равианой. Большинство людей, которые знали, что им предстоит столкнуться с магами, предпочитали иметь при себе хотя бы каплю кейнтара. Если чародейка уже сидит на троне, Дорнану пригодилась бы такая «безделушка».
Правда, комендант западных ворот утверждал, что известий о смерти Майрита не было. Значит, есть шанс, что отец все еще жив, и даже не исключено, что он в здравом рассудке. Может быть, лекари ошиблись, и состояние короля оказалось не столь плачевным? Правда, существовал и второй вариант, который нравился Дорнану несравнимо меньше. Возможно, отец умер, но о его смерти пока не сообщают народу, чтобы как‑то по — тихому решить вопрос престолонаследия. И к его фамилии уже не придется добавить приставку «ан», а Дорнан останется просто Койром в знак того, что он более не принадлежит к правящей династии, будучи лишь главой Дома, который теперь официально состоит лишь из него одного…
Конь неожиданно остановился, словно уперся в невидимую преграду. От толчка рыцарь поднял голову и обомлел. Он доехал туда, куда стремился последние сорок дней — перед ним лежала с детства знакомая Дворцовая площадь. Но что это было за зрелище! На месте, где раньше стоял королевский дворец, простиралось пепелище. На высоту в несколько человеческих ростов высилась груда обгорелых досок, балок, кое — где из этого чудовищного нагромождения торчали шкафы, комоды и прочая почерневшая от огня, но не догоревшая полностью мебель. От всего этого веяло настоящей жутью…
Да, Дорнан знал, что во дворце был пожар, но не предполагал, что все окажется так страшно! Говоря коменданту западных ворот, что у него есть собственный дом в Эрнодаре, Дорнан Койр имел в виду именно это развалившееся под натиском огня строение. Он не ожидал, что от дворца не осталось вообще ничего. Даже после мятежа Орвина Морна сердце столицы не было в таком плачевном состоянии, а ведь то сражение, в котором Канар Стелл победил придворного мага, стало практически легендарным. Еще странно, как рачительные горожане до сих пор не растащили полуобугленные доски с пепелища! Впрочем, вряд ли у кого‑нибудь достало бы смелости выйти на площадь. Даже закаленный боевой конь неуверенно топтался на краю, похрапывая и не решаясь подойти ближе к пожарищу.
Принц спешился и, сделав несколько шагов, тоже словно наткнулся на невидимую преграду, не пускавшую дальше. Ах, вот в чем дело! Кто‑то постарался отгородить Дворцовую площадь от остального города! Интересно, это дело рук Ильтеры Морн или какого‑то другого мага? Кто бы это ни был, его, наверное, следовало поблагодарить — иначе на месте пепелища не осталось бы ни бревнышка. Вдруг там все еще можно разыскать какие‑то важные бумаги или ценные вещи? Хотя, чуть подумав, Дорнан решил, что это маловероятно. Но где же король? Если он все еще жив, где его лечат? Или, возможно, даже держат в плену, пытаясь заставить отречься от власти в чью‑то пользу?..
Он обернулся на звук звонко цокающих копыт и увидел приближающуюся карету, запряженную пегой парой лошадей. Правивший ими кучер был одет в алое и черное — цвета Дома Игрен, одного из наиболее влиятельных и известных в столице. Герб на карете тоже не оставлял никаких сомнений. Дорнан успел сделать всего несколько шагов навстречу, как лошади остановились, и из кареты, не дожидаясь, пока кучер спрыгнет и придержит дверь, порывисто и изящно, словно в танце, выпорхнула высокая блондинка в винно — красном одеянии.
Несмотря на то, что Даллара Игрен уже должна была отметить пятидесятилетие, годы оказались к ней благосклонны. Она не утратила ни стати молодой женщины, какой ее запомнил Дорнан ан’Койр, ни властности внимательных серых глаз. Когда он уезжал, ей едва — едва исполнилось тридцать, и при эрнодарском дворе Даллара по праву считалась первой красавицей. Она стала фрейлиной королевы, как только вышла замуж за лорда — камергера Краста Игрена — удивительно бесцветного и бронебойно спокойного пожилого мужчину. Этого вдовца на старости лет посетила безумная страсть к значительно менее родовитой, но ослепительно красивой Далларе, и результатом этой любовной привязанности стал брак. Для него это было глупостью, а для нее — прекрасной сделкой, как считалось при дворе.