— Ты мой муж, — просто сказала она. — И единственный сын своего отца. И милостью небес король Эрнодара — по этим двумя причинам, если они тебе обязательно нужны! Если ты считаешь, что не достоин трона, то никто его не достоин. Без тебя наша страна рухнет.
— Ты прекрасная королева… — начал ее муж, но Ильтера его прервала.
— Дорнан ан’Койр! — сурово рявкнула она, наклоняясь вперед и упираясь указательным пальцем ему в грудь. — Даже не надейся переложить на меня ответственность за свое государство! Заставить женщину работать вместо себя — как это по — мужски!
Дорнан несколько мгновений растерянно смотрел на жену, а потом начал смеяться. Узы, обозначавшие его эмоции, постепенно стали распускаться из тугого напряженного узла, по ним прокатывалось неожиданное веселье. Тера удовлетворенно откинулась назад на подушки. Сейчас Эрнодару нужен сильный король, который восстановит порядок и будет достойно выглядеть в глазах соседних государств. Лучше ее мужа на эту роль никто не подойдет, и она намерена была донести до него эту мысль, даже если придется вколачивать ее ему в голову кузнечным молотом!
— Ну хорошо, я не буду заставлять тебя работать вместо меня! — отсмеявшись, смилостивился Дорнан. — Но что мы будем делать, если пойдут слухи?
— От кого? — Тера подняла брови. — Вот уже больше четырех десятков лет весь Эрнодар знает, что у короля Майрита есть единственный сын и наследник. Его признавала, кстати, и Динора. И Канар с Роэраном никогда не заявляли публично, что ты не их племянник, а если они попытаются так сделать сейчас, то это будет выглядеть как клевета мятежников на законного государя — еще один «милый» штрих к измене. Кто еще знает? Ты, я и Тайрис. Ну, скорее всего, еще Астор, мой второй дядя. Я так поняла, что они и без откровений Коттара давно обладали этой информацией. Можешь быть спокоен: раз они молчали раньше, то безо всяких проблем продолжат хранить нашу тайну и в будущем.
— Нашу? — переспросил Дорнан.
— Нашу, — без колебаний кивнула она. — Разве ты не слышал, что у мужа и жены должны быть общие секреты?
— И об этом нам тоже следует поговорить, — он поднялся и отодвинул стул, а потом решительно опустился на колено прямо перед кроватью и осторожно, бережно взял руку королевы в свои ладони. — Я не могу прожить всю жизнь, сомневаясь, почему ты со мной: потому что это твой собственный выбор или потому что так решил мой отец. Мысль о том, что со мной тебя связывает слово, данное другому, заставляет меня ревновать к собственному отцу! Ильтера, я люблю тебя и прошу тебя оказать мне честь и стать моей женой… если ты сама этого желаешь. Если тебе нужно время на размышление или…
— Я согласна, — быстро прервала его Тера. — За месяцы нашей разлуки у меня было достаточно времени на размышления. Дорнан ан’Койр, я хочу быть за тобой замужем потому, что люблю тебя, а не потому, что дала слово Майриту…
Ее обрадованный муж, тем не менее, категорически отказался немедленно переехать в супружескую спальню, говоря, что во второй раз хочет сделать все по правилам. Пока Ильтера восстанавливала силы, он договорился с Джесалой Бларером, который согласился снова принять их брачные клятвы, хотя и предупредил, смеясь, что, учитывая законность их первого супружества, больше мужем и женой, чем уже являются, они от этого не станут…
Снова покрутившись перед зеркалом, Ильтера в очередной раз убедилась, что прическа в порядке и платье сидит именно так, как нужно. Она чувствовала себя до забавного счастливой — ей хотелось петь, танцевать, улыбаться. Несмотря на ворчание Тайриса и то, что Дорнан, судя по узам, изрядно нервничал, ее все веселило. На этот раз она выходила замуж по — настоящему и за любимого человека!
У них было два месяца на траур и на то, чтобы похоронить всех, кто не дожил до победы. Больше всего Ильтера была потрясена тем, что леди Коранна, которую она всегда считала какой‑то дальней родственницей Дома Джинес, оказалась ее родной бабушкой. Она искренне оплакивала кончину этой суровой пожилой женщины, жалея, что не успела при жизни узнать ее получше. Ее муж проявил довольно терпения, чтобы не торопить Теру с новыми брачными клятвами, пока она сама об этом не заговорила. К тому времени в столицу прибыл и Астор Морн, который при первой же встрече с племянницей заявил, что ее бабка первой отчитала бы ее за долгий плач по своей скромной персоне. После этого новый придворный чародей и глава пограничных магов взялись за племянницу «в четыре руки» и быстро привели ее в чувство. «Позволь душам ушедших наслаждаться пиром у Отца — Неба, а не утонуть в твоих слезах!» — ворчливо и безапелляционно высказался старший из Морнов…