— Лекарь меня уже смотрел. И сделал всё, что нужно. А милорд всё же не лекарь.
— Да, да, извини… Садись и перекуси что-нибудь. Ты уже в курсе, в чём суть нашего спора?
— Какого именно?.. А, по поводу укреплений! Господин Яромер хорошо сделал, что не послушал твоего приказа и велел продолжить строительство по графику. Любые укрепления лучше, чем никаких.
— Вы явно сговорились. Ладно, допустим, у меня нет никаких представлений о магии. Но чутьё-то у меня есть, как считаете, а?
— Тебе правду, или как положено, восхваления?
— Ей-богу, так бы и размазал эту твою улыбочку по физиономии! По твоей…
— Ты дерись, дерись! Но правду слушай — нет у тебя никакого чутья. Да, в Уступе ты угадал. Такое со всеми случается. Но здесь — явно нет.
— Чтоб тебя скрючило и в канаву окунуло!.. Ладно, пусть строят, как строили. И маги пусть занимаются своими делами. Но если враг прорвёт основную линию укреплений, то…
— То он прорвёт основную линию укреплений. Вне зависимости от того, что творится в тылу.
— Тьфу ты!..
Бешенство и спесь время от времени меня брали за горло — так, слегка, но вполне ощутимо. Хорошо хоть, что к шутливому тону наших разговоров я давно привык, и это настраивало на мирный лад — по крайней мере, в общении с Аканшем. В какой-то момент я задумался, насколько вообще может повредить делу привычка видеть вокруг только повиновение и согласие с моим высочайшим мнением. Не слишком ли рано я подзабыл, что тоже могу оказаться неправ?
Пожалуй, жизнь здорово успела меня изменить. Раньше это в голову не приходило. Глядя в глаза другу, я прочёл в них укор, хоть его, конечно, в действительности там не было. Но сейчас вовремя пришло в голову: откуда вообще взялась такая баранья уверенность в собственной правоте? Именно что баранья, бестолковая, ведь магия — не моя сфера. Здесь я могу лишь предполагать и слушать советы более знающих людей.
— Позовите ко мне Яромира. А строители пусть работают, как работали. И по ночам тоже. Дайте им в помощь солдат. Идите, господа, и делайте свою работу… Заходи, Ярка. На пару слов, я тебя надолго не задержу… Эй, там, закройте дверь! Вот что… Я хочу извиниться. Да, я был не прав. И мне не следовало спорить с тобой прилюдно, тем более по такому вопросу. Я доволен тем, как ты распоряжался моими армиями и обороной Ледяного замка. Почти всем.
— Чем именно ты недоволен? — корректно уточнил порозовевший Яромир.
— Твоим отношением к простолюдинам. Впрочем, я об этом уже говорил. И это тема для последующих наших разговоров. В будущем. В мирное время поговорим. Ладно. — Подойдя, я неловко обнял его, похлопал по спине. — Ну, прости. Мир? Хорошо, да… Теперь иди.
— Тебе тоже надо отдохнуть, отец.
— Распорядись, чтоб меня подняли, если нарисуются какие-нибудь серьёзные новости. И сообщали любую значимую информацию, ни с чем не считаясь. Если я верно понял, пока бой идёт за пределами линии обороны? Ну и хорошо.
И прилёг прямо тут, на диване, даже в спальню не пошёл. Да и зачем, если при такой дикой усталости тело уже не способно было отличить одну мягкую горизонтальную поверхность от другой? Оно просто жаждало покоя, причём поскорее. Проснувшись вскоре после рассвета от голоса посыльного, извещавшего меня о том, что бой завершился, особых и принципиальных потерь нет, успехов тоже, все остались при своём, мысленно обматерил его, вслух же поблагодарил и рухнул спать дальше. Уже до самого полудня, жаркого просто на диво. Самая та погода, чтоб выезжать на залив, купаться, загорать, мясо жарить на углях… Теперь меня разбудил Худжилиф, принесший стопку свежих полотенец.
— Милорду бы помыться, — подсказал он. — Причём основательно так. Позвать брадобрея? Или сразу уже и парикмахера?
— Что ж вы все такие непочтительные вокруг?! — возмутился я, стаскивая с себя рубашку, могущую считаться белой лишь с очень и очень серьёзной натяжкой.
Худжилиф только хмыкнул и блистательно-изысканным жестом распахнул передо мной дверь ванной комнаты. В его безупречных движениях первоклассного дворецкого была толика иронии — так, совсем чуть-чуть, лишь чтоб оживить маску совершенства.
Ну правильно, я же сам приучил приближённых и личную прислугу в меру фамильярничать с собой, потому что сперва их подобострастие было мне до предела некомфортно. Смахивало на завуалированную насмешку над тем, кто из грязи в князи. Потом привыкли они, привык и я… Но как же, оказывается, приятно, когда все вокруг с тобой чрезвычайно почтительны, ловят каждое слово, любым твоим поступком восхищаются и охотно сгибают спину! Очень приятно, зачем лгать себе. Отсутствие привычного почитания куда тягостнее, чем наличие непривычного.