Слишком все странно и запутанно. Хотя, может быть, это не она, Кейси, не может свести концы с концами, а просто Доротэо Анкастер оказался не таким уж глупым, каким его считает мистер Кроули, и не сообщил всей информации. Факт есть факт — каким-то образом он узнал, что камни находятся именно здесь.
Часть 1
Шесть кровавых морионов. Глава 7. Кровь не водица
Уже около двух недель Джулиан Лал настолько был увлечен работой с кровавыми морионами, что все заботы о магазине свалились на Кейси. Впрочем, девушка не жаловалась. Основными ее задачами была продажа готовых вещиц, прием несрочных заказов и ведение бухгалтерской книги.
Очередной вечер застал мистера Лала и мисс Штайнхарт за какими-то сложными расчетами. Если маги закончат свои расчеты сегодня, то завтра или послезавтра мистер Лал сможет приступить к очередному ритуалу (ритуалы для создания этого артефакта маг проводил исключительно сам, не доверяя эту честь своей драгоценной помощнице).
Кейси понимала, что эти двое опять засидятся допоздна, поэтому нужно заказать для них ужин в ближайшем ресторанчике, что находится неподалеку от магазина, в нескольких кварталах.
Девушка могла бы отправить в ресторан вестника, как делала обычно, но именно сегодня ей пришла в голову мысль, как хороши весенние вечера, и если уж телохранительнице приходится вместе с магом и его ассистенткой сидеть в магазине допоздна, она может пешком дойти до ресторана и сделать заказ. Хоть ноги разомнет.
Кейси тихонько выскользнула из магазина и не спеша пошла в сторону ресторана, наслаждаясь вечерней прохладой и поглядывая по сторонам.
Серебряная улица не была слишком большой, и Кейси не знала, за что улица получила свое название: за большое количество ювелирных магазинов, расположенных в начале улицы, или просто намекала на большое количество звонкой монеты, которое посетители неизменно оставляли в здешних магазинах и заведениях.
Дойдя до ресторана, девушка быстро заказала и оплатила доставку нескольких блюд, из тех, что предпочитал Джулиан Лал, неторопливо выпила стакан ягодного напитка с медом, и так же неспешно побрела обратно в магазин.
Людей на улицах было еще достаточно много, и когда идущий навстречу здоровяк, явно оборотень, весьма чувствительно задел девушку плечом, она лишь огрызнулась, не сбавляя шага:
— Смотри, куда идешь, парень!
Здоровяк как бы невзначай затупил Кейси дорогу, и насмешливо ответил:
— А я смотрю… Не Кейси ли это Барклай?
Бросил быстрый взгляд по сторонам, Кейси поняла, что неподалеку стоят еще два высоких белокурых, с легкой рыжиной, парня, одетых, пожалуй, слишком легко для прохладной весны Вашингтона. На Юге вена начинается раньше, да и в целом там гораздо теплее.
Девушка злобно выругалась про себя и решительно шагнула вперед, навстречу здоровяку, которого, пребывая в задумчивости она прежде не узнала. Прошлое в который раз догнало молодую тигрицу.
Девушка родилась и выросла в большой общине трансформов в Территауне, штат Луизиана.
Способность к зачатию у оборотней, даже между особями одного вида, не высока настолько, что рождение ребенка перечеркивает всю прежнюю жизнь счастливой матери. Теперь все ее внимание и силы будут посвящены хлопотам и заботам по обихаживанию и воспитанию дитяти.
Кейси помнила, как хлопотала вокруг нее матушка, и пока девочка не подросла, ей казалось, что такой жизненный уклад и есть единственно правильный, ведь она никогда не знала другой жизни.
Однажды, забравшись на чердак за какой-то редко используемой в домашнем хозяйстве рухлядью, в дальнем углу просторного помещения Кейси обнаружила сваленные в беспорядке несколько мольбертов, пару уже натянутых пустых холстов, один — с уже нанесенной на холст грунтовкой, с десяток картин с хорошо выполненными пейзажами и натюрмортами, так же несколько портретов, в том числе отца и деда, очень похожих, разве что на портретах они выглядели моложе, чем сейчас.
Замучив расспросами всех и каждого, девочка выяснила, что до ее рождения матушка всерьез занималась живописью, и была, вроде бы, очень талантлива. Но после того, как родилась Кейси, рисовать ее маме, разумеется, стало некогда.
Улучив момент, когда матушка была не слишком завалена работой, Кейси спросила:
— Матушка, а почему ты перестала рисовать? Ведь тебе же это нравилось?
Молодая, еще не утратившая красоты в постоянных трудах ее мать, Элизабет (она перестала быть Бетси в тот самый момент, когда на руки женщине положили новорожденную девочку, плод ее чрева), равнодушно кивнула:
— Да. нравилось. Учитель в школе мной все нахвалиться не мог, твердил, что мне нужно обязательно развивать свой талант.
— А ты?
— Да я и развивала. Рисовала каждую свободную минуточку, даже когда замуж вышла, хотя муж мой, твой отец, и ворчал бывало, что все это лишнее, блажь и женщине ни к чему.
— Ты из-за отца перестала рисовать, да? — наивно спросила Кейси. Девочка несколько раз слышала от разных членов семьи, что ее отец, Уилл Барклай, нрав имеет куда как тяжелый, и терпеть не может, когда ему кто-то перечит. В дочери Уилл, правда, души не чаял, и закрывал глаза на многие ее шалости, когда Кейси была совсем крохой. Мама ответила ей все такой же равнодушной улыбкой:
— Не то, чтобы прямо из-за него. Родилась ты, и времени на рисование действительно не стало. За малышкой присмотреть, дома порядок навести, с готовкой бабушке твоей помочь — всегда есть чем заняться, только успевай поворачиваться.
Кейси видела, что матушка, пусть и старается говорить равнодушно, полностью скрыть от дочери тоску по живописи, которую она когда-то любила, в которую вкладывала душу, Элизабет Барклай не смогла.
Что же это получается? Значит, она, Кейси, невольно оказалась виновата в том, что матушка перестала рисовать? Она родилась, а женщина, которая прежде каждую свободную минуту, пусть у Элизабет и было их не слишком много, уделяла краскам и холсту, бросила все ради новорожденной малышки. И вот, ее мольберты, холсты и давно написанные картины пылятся на чердаке, как ненужный хлам.
Неужели Кейси ждет то же самое? Выйти замуж за чистокровного оборотня, уехать жить к нему в одну из общин, рано или поздно родить мужу маленького тигренка, и полностью отдаться заботам о нем? У нее не станет больше времени ни на чтение книг, ни на долгие пешие прогулки (не важно, на двух ногах или четырех лапах она гуляет), ни на верховую езду. И ее увлеченность разведением и выездкой лошадей тоже канет в Лету?
Чем старше девочка становилась, тем чаще ей в голову приходили мысли о неправильности общинного уклада. Почему мужчины могут себе позволить заниматься любимым делом, а женщине достаются только заботы о доме и детях? Да, конечно, в определенный момент жизни маленькие оборотни требуют особого внимания и контроля, и лучше, чтобы в это время мама находилась рядом с взрослеющей дочерью. Но Кейси видела, что доля женщин, родивших своим мужьям сыновей, ничем не отличается.
Сознание девушки словно бы раздваивалось. Да, она была благодарна матушке за постоянную заботу, но в то же время Кейси нестерпимо было знать, чего ее появление на свет лишило ее собственную мать.
Вне всякого сомнения, рождение каждого ребенка в общине оборотней — это большая удача, и никому нет дела, что за эту удачу женщины расплачиваются почти полной невозможностью совершенствовать свои таланты и склонности.
Кейси едва минуло восемнадцать, и жизнь расцветала всеми красками, видимыми глазами юности.
Однажды вечером отец позвал девушку к себе в кабинет и сообщил, что нашел ей жениха. Обручение состоится через две недели.
Отец не счел нужным ни сообщить Кейси имя выбранного для нее мужчины, ни хотя бы немного рассказать о нем. Все это было не важно. Здесь, в общине, не принято идти против воли родителей. Но смириться с тем, что за нее все решили, девушка не могла. Пример ее собственной матери постоянно стоял у Кейси перед глазами.