— Кто я такой, чтобы идти против слова мессии? Пусть даже и бывшего. — Перехватив нацелившийся мне в бок кулачок, я впервые за сегодняшний день открыто улыбнулся. — Шесть часов. Хорошо. Я так и сделаю… И перестань меня бить, пожалуйста, — у меня и без того все болит.
В штаб Управления я заявился только вечером, когда большинство сотрудников уже разошлись кто на дежурство, а кто по домам. Но я надеялся, что шеф все еще здесь. А если даже и нет — мне все равно. С таким же успехом я могу отчитаться и перед его замами. Пащенко, Хабибуллин, Ветров — кто-нибудь из них обязательно должен быть на месте.
У входа, где обычно толпятся наши заядлые курильщики, на этот раз никого не было. Здание вообще казалось пустым и давно покинутым. На мгновение мне даже померещилось, что я иду по старому городу… Но нет, для этого здесь слишком чисто. Да и люди все-таки были. Хотя бы на неизменном охранном посту, перекрывающем всем посторонним путь на верхние этажи
Меня — не пойму к счастью или к досаде — к посторонним не отнесли. Но меч, как и всегда, пришлось оставить.
За диспетчера сегодня была Маргарита. Красивая девушка с длинными, чуть рыжеватыми волосами. Не разоряясь на приветствие, она лишь холодно кивнула. Я спокойно ответил тем же. Не слишком-то вежливо, но так уж у нас сложилось.
С новой секретаршей шефа (хотя какая она новая — уже больше года у нас работает) у меня отношения не заладились с самого первого дня. Сначала я ей нагрубил по телефону. Потом еще пару раз огрызнулся. И готово. Холодно-безразличные отношения установились. Она не замечала меня, я игнорировал ее.
Возможно, кто-то на моем месте постарался бы загладить вину. Но мне было все равно. И тратить время на попытки примирения я не собирался. Не видел в этом смысла.
Именно поэтому спрашивать я ни о чем не стал. Просто приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Шеф был на месте. Чуть сгорбившись, он сидел в кресле и перебирал бумаги. Рядом, как обычно, торчал Пащенко. В последнее время он вообще повсюду следовал за шефом как тень — хотя бы для того, чтобы в случае чего успеть вызвать «скорую». Как относился к этой опеке шеф, я не знал. Скорее всего, просто игнорировал.
Заметив меня, Пащенко изобразил ладонью простой и понятный жест: «исчезни». Шеф же, наоборот, отложил бумаги и приглашающе махнул рукой:
— Заходи, Алексей. Я тебя ждал.
Я, приподняв бровь, взглянул на недовольно скривившегося зама и вошел.
С первого взгляда было видно, что Дмитрий Анатольевич сегодня чувствовал себя неважно. Лицо его было бледным почти до синевы. На лбу застыла бусинка пота. За стеклами нелепых очков в серебряной оправе лихорадочно блестели глаза.
Я покачал головой, испытывая нечто похожее на смущение. И, несмотря на вялый разрешающий жест, занимать свободное кресло не стал. Так и остался стоять.
Чуть дрогнувшей рукой шеф подровнял стопку сдвинутых на край стола бумаг. Снял очки. С явным облегчением откинулся на спинку кресла.
— Ты меня поразил, Алексей. — Он немного натянуто улыбнулся. — Знаешь, я сегодня впервые подумал, что в тех байках, что о тебе ходят среди новичков, есть доля истины и что ты действительно продал душу Дьяволу в обмен на неуязвимость.
Я только хмыкнул. Прижившийся в учебке фольклор меня мало интересовал даже в те дни, когда я сам там учился. Среди новобранцев всегда ходили всевозможные, подчас откровенно глупые сплетни. Помнится, была среди них легенда об оборотне, способном обращаться обратно в человека и днем ходить по городским улицам, выбирая будущую жертву. Слышал я и сказочку о некромантах, сотнями поднимавших мертвяков из старых, времен еще до Гнева могил. Еще что-то такое было… А теперь вот, похоже, прибавилась история о чистильщике, продавшем душу Тьме.
Всегда найдутся люди, готовые верить во всякую чушь. С оборотнями я, к примеру, встречался десятки раз. И ни разу не видел среди них никого, хотя бы отдаленно похожего на человека. Нечисть, она и есть Нечисть. А насчет старых могил — это уж вообще глупость несусветная. Поднимай не поднимай — за три прошедших десятилетия все, что в них было, истлело до самых костей. А голенькие скелетики, увы, бегать не могут. Нечем им…
— Ты сколько вампиров сегодня завалил? Пять? Или шесть?
— Восемь, — неохотно буркнул я, соображая, откуда шеф прослышал о моих приключениях.
Вроде бы я еще никому не рассказывал. Даже Ирина не в курсе, хотя от нее я как раз ничего скрывать бы не стал. Просто она не любит эти истории и никогда не спрашивает о том, удачно ли прошел рейд и сколько тварей на этот раз сгинуло от моего меча. Ей было довольно и того, что я возвращаюсь живым.
— Восемь. — Шеф кивнул. — Могу поверить. Ребята говорят — это было нечто.
— А они что, смотрели?
— Я сегодня утром специально машину посылал.
— Для того чтобы подобрать мое хладное тело? — Я ухмыльнулся и все-таки опустился в свободное кресло, закинув руки за голову.
Шеф укоризненно посмотрел на меня.
— Ну зачем же так сразу?.. Мы ведь знали, что ты жив. С восьмого поста позвонили сразу же, едва ты вошел в город.
Я поджал губы и кивнул.
Молодец, капитан Дмитриев. Свои обязанности ты выполняешь хорошо. Настолько хорошо, что не считаешь в тягость поднять телефонную трубку и сообщить по инстанциям о том, что чистильщик Суханов только что пересек границы периметра.
Впрочем, он, возможно, не имел при этом в виду ничего предосудительного. Это просто я уже привык в каждом слове, в каждом поступке видеть возможную угрозу..
Трудно доверять людям, если даже среди коллег чувствуешь себя изгоем. И если знаешь: на свете найдется немало людей, которые радовались бы от всей души, услышав о том, что некий небезызвестный чистильщик наконец-то попал в ведомство городского крематория.
— Готов отчитаться о проделанной работе, — произнес я стандартную фразу.
Сухо улыбнувшись, мне ответил вступивший в разговор Пащенко:
— Излагай.
— Собственно, излагать почти нечего. Ну, прошвырнулся я в указанном районе, пошарил на предмет подозрительных личностей. — Отбросив в сторону все предписания, я нарочно говорил как можно более развязно. — Поискал следы. Проверил ваше кострище…
— И что? — игнорируя мой наглый демарш, тихо спросил шеф.