Лешка и его парни приступили к воротам собора святой Анастасии - трое врат не ждали незваных гостей. Здание возвышалось неприветливой, строгой постройкой - стиль был аккуратный, сухой, лаконичный. Стиль был строгий, но не очень красивый, смесь дыхания солнечного древнего Рима и северного, готического мрачного и сурового в постройке. Чуждый стиль атлантам, они строились выше, из дерева, с украшениями и всякими хитрыми тонкостями, не жалели стали на крепость изящных строений - довольно изысканный стиль архитектуры зарождался на Атлантиде, Зубриков первым однажды рассмеялся: «Мы как эльфы! Вот честно, как эльфы строимся волшебно и чудесно, и вкусно - на основе деревяшек - приятно глазу, и по мозгам шибает здорово! И пахнет здоровски».
Перед атлантами высился именно собор - нечто главное, строгое, надежное, вечное и неприступное. Люди не пытались укрыться в нем от врагов, не пытались принести к иконам и святым отцам свою боль и горе - у входов стояли враги, и от фигур этих зверей веяло смертью. Они были не такие, как те - невысокие ловкие черти, но эти были хуже, явно страшней и жестче - аура зла и ненависти к людям так и сшибала внезапно прозревших, обостривших до звериного все свои чувства старых венецианцев. Дети плакали.
Не задерживаясь на входе, легат кивнул, и три легионера метнулись к трем вратам - не жаль, совсем не жаль ворот так богато и с таким мастерством украшенных тимпанами, полукруглыми участками стены над вратами, украшенными барельефами на какие-то христианские мотивы - не тот случай, не время любоваться мастерством камнерезов Венеции. «Рунь!» - раздался одновременно крик подрывников, которые сами отбежали подальше, и очень скоро грохнуло - вот это было «Рунь, а никакой вам не пунь» - «рунька», взрывчатка, гранатка, мина называлась от слова «руина», разваливающая, грохочущая. А «пунька» это был ножичек боевой, верный друг легионера, своими руками сделанный надежный, для тихого и коварного удара, требующий особого умения воинской забавы.
Двери вынесло во все стороны, и внутрь вдарило крупными обломками и над площадью перед собором разлетелись куски камня и дерева ворот - вход свободен, извольте блюсти фейсконтроль гости дорогие, посетители шальные!
Никто не ждал внутри мирного приема - в эти времена попики были разные, но по большей части - все они были аристократы из семей видных и древних, и оружием владели отлично, в молодости все получали кой-какие уроки. Удар кинжалом, вынутым из рукава рясы - это норма! Ибо «Не мир, но меч принес Спаситель». И с мечом могли станцевать старые опытные ветераны-воины, нашедшие свой Реквис - покой - в стенах разных христианских обителей. Никто не ждал от хозяев того, что они дружно поднимут лапки и скромно побредут по свои знакомым в новые келейки, грехи замаливать и незваных дьяволов проклинать, за то, что те покусились на святейшее.
И пришло время радости. Время танца, время согреть кровь в старой мужской забаве - убивать врага - это особая сторона жизни, и всем ребятишкам атлантам и атланткам она была знакома с детства, а легату-попаданцу скоро стала привычна в этой альтернативной Земле, с её альтернативной историей.
В соборе было достаточно служителей, достаточно врагов - и парням пришлось непросто - но они справлялись. Группа, обученная взаимодействовать в бою всегда била одиночек, любого уровня мастерства. Опыт имел значение - опытный вояка не будет связываться с группой противников, а начнет хитрить, все сделает, чтобы разделить, раздробить сплоченную команду на части - тогда можно и побороться.
В соборе закипел нормальный ровный бой. Это был трехнефный собор - трое врат вели в три нефа - от старинного слова означающее «корабль», а попросту говоря, неф это обычный удлиненный, даже скорей длинный и неширокий зал. Лешка возглавлял группу тех, кто шел с боем по центральному - главному нефу, намереваясь захватить алтарь с главной ценностью храма - мощами славной христианки, дай ей Господь радости и света спокойствия, она была четкая римлянка, эта неугомонная, но щедрая Настенька.
Через боковые воротца вошли компаньоны - две четверки Зубриковских головорезов, лентяев и прохиндеев, агентов, подрастающих мастеров «Стирлибонства», так эти балбесы привычно мямлили славные фамилии великих разведчиков и агентов Макса Штирлица-Исаева и Бонда - Джеймса Бонда. Помощники - кротики-минеры остались на входе, тройка парней не допускала в собор всех страждущих, посылая их к Венецианским воротам в старый город и далее: «Валите на восток, там полно еще церквей, к знакомым лучше бегите, там и покормят, и приютят, и у домашних икон будет спокойней помолиться». Атланты не враги далматинцам - Венеция будет страдать!
Со второго этажа, с боковых верхних коридоров над центральным нефом уже летела всякая гадость, включая и арбалетные болты, но это было не страшно - доспехи у легионеров были прочные, а стреляли католики не очень метко. Аристократы, не жаловали они стрельбу, это было вторично, это было для забавы охотников, умение боя с мечом - вот истинный показатель доблести и чести. Скоро, не задерживаясь на особый отпор ударам сбоку - там соседи, друзья порядок наведут, и наверх поднимутся, и там порядок наведут - всех вылечат от болезни мозга, ишь ты мартышки выискались, любители пошвыряться сверху всякими гадостями - меч в руки и вперед, если ты честный воин! Ай-яй-яй, совсем распустились в своих соборах, воины старые и умелые - всем вам выпишут прививку сталью гладиуса, пустят всем дурную кровь. А когда тройка во главе с легатом дошла до алтаря в конце нефа - до самой дальней стены - совсем кисло сделалось противникам, в них тоже полетели болты - а вот атланты с детства были натасканы на стрельбу из арбалетов. Только арбалеты, никакого кю-дзютсу, луком мальчишки и девчонки специально не занимались, это было очень древнее, сложное искусство и если душа тянулась, некоторым мальчишкам, конечно, не запрещали заниматься спортивной стрельбой. Луки им купили разные, и арабские и европейские, на любой вкус и приложение сил. Мастера у них не было, Али-баба, мог пояснить некоторые моменты - и все. Не было пока времени отвлекаться на такое мощное, серьезное дело, да и не особо и фанатели несколько маленьких «Робин Худов» - так, подурачиться по младости лет, повыпендриваться перед друзьями и этими несносными девчонками. Амазонки вообще плевать хотели на луки и стрелы и занимались исключительно своими малышами арбалетиками, наводя свои все новые и новые приспособы к своим любимцам.
В каждой четверке легионеров всегда был лучший в «дальнобойке», и сейчас всего три человека быстро достали арбалеты со спины и несколькими меткими выстрелами показали, с какой стороны надо сосиску кусать - быстро пристрелили самых дурных и хитрых.
Самые сообразительные и смелые, уже поняли, что это серьезные враги пожаловали в Задар. Уже звенел тревожным набатом колокол с колокольни собора святой Анастасии, прогоняя сон и предупреждая, и призывая жителей: «Враги пришли в Задар! Смерть пришла в Задар! К оружию жители Задара!»
В храме венецианцы скоро сообразили - враги готовят страшное, они покусились на святейшее - они уже захватили алтарь и только ждут подмоги! И тогда защитники резко усилили натиск, из боковых пределов, из боковых нефов стали выбегать все новые вооруженные мечами полуодетые венецианцы и все они бежали сразу к алтарю, где неизвестные мерзкие захватчики поднялись на ступеньки и окружили престол. Престол - из чистого белого мрамора, каменный, украшенный искусно и великолепно был невелик, высотой в полтора метра. На престоле стояло потрясающей красоты распятие и шесть подсвечников - по три с каждой стороны от распятия - теперь светили в спины врагам веры Христовой, грубым и жестоким варварам, намеревающимся сотворить гнусное и мерзкое. Да они уже натворили мерзопакостного и проклятого - разрушили часть собора, убили честных христиан, и эти дьяволы, а эти гады в военных масках, скрывающие свое лицо от глаз честных христиан, были именно дьяволами, слугами Сатаны, это были ненавистные всем венецианцам атланты! Скоро, очень скоро сообразили это венецианцы - не дураки, совсем не дураки были сыны этого древнего племени венетов, они были сильны и хитры, грозны и подлы - они уже сумели построить великую империю, начав с маленьких хижинок на заболоченных островках своей лагуны.