На Алуетт словно снова вылили ушат холодной воды. Она вырвалась из объятий Рейнера и виновато подумала, что даже не вспомнила о своей камеристке.
— Спасибо нашей Владычице, что ты тоже спаслась, Эрменгарда.
«Алуетт похожа на напроказившую девчонку», — с раздражением подумал Рейнер, проклиная и старуху и себя за то, что спас ее.
Король Филипп, переправившись через Рону, немедленно поскакал в Лион, чтобы захватить там лучшие дома для французов, поэтому он ничего не знал о несчастье, которое стоило жизни трем английским солдатам и остановило движение английской армии. Однако едва прибыл гонец, он сразу же подумал об Алуетт.
Филипп ждал у ворот епископского дворца и видел, как Рейнер де Уинслейд привез Алуетт на своем коне и она прижималась к его груди. Камеристка ехала на муле, который кричал от страха, когда приближался к коню, пинавшему его копытом. По другую сторону могучего коня весело бежал огромный волк, любимец проклятого англичанина.
Филипп рванулся к ним, думая лишь о том, чтобы вырвать Алуетт из рук рыцаря и унести ее по дальше от него, но вынужден был остановиться из-за угрожающего рычания пса. Он посмотрел на оскаленные клыки, потом померился взглядами с Рейнером и незаметно усмехнулся. Будь он проклят, если попросит англичанина убрать собаку.
— Отнесите ее в дом, милорд, — холодно сказал Филипп. — Леди Алуетт, вас ждет теплая постель.
Рейнер, поражаясь невесомости Алуетт, несмотря на намокшие одежды, вместе с ней поднялся на третий этаж епископского дома и вошел в прекрасно освещенную комнату, говорившую вовсе не об аскетических вкусах хозяина. Пол был устлан восточным ковром с малиновым и золотым переплетением. Над кроватью висел полог из алого бархата, на ней лежало одеяло из мягчайшей шерсти, из-под которого выглядывали снежно-белые полотняные простыни.
Рейнер усадил Алуетт в стоявшее рядом с кроватью кресло. Тотчас появилась Эрменгарда, которая, забыв о себе, начала хлопотать вокруг хозяйки. Первым делом она послала пажа за горячей водой и за одеялами, потому что все вещи Алуетт лежали на дне реки.
По дороге в Лион из-за ядовитой близости камеристки Рейнер не произнес ни слова о том, что лежало у него на сердце. Да и потом не было никакой возможности это сделать, ибо он видел, что Филипп Капет с нетерпением ждет, когда он покинет комнату, чтобы выпроводить его из дома.
— Леди Алуетт, если мы не увидимся до ухода французской армии, я очень надеюсь на встречу с вами в Сицилии, — произнес Рейнер, осторожно подбирая слова и чувствуя, как Филипп сверлит взглядом его спину. Он хотел сказать ей много больше этого, но не смел в присутствии ее королевского родственника.
В жемчужно-ясных голубых глазах Алуетт Рейнер заметил блеснувшую слезу, когда она подалась к нему, стоявшему возле нее на коленях.
— Как мне благодарить вас, милорд, за все, что вы и ваш храбрый пес сделали для меня?
Она протянула ему руку, но Зевс, которому очень хотелось, чтобы она его погладила, опередил хозяина, не знавшего, что он рядом, и потому не понимавшего, отчего Филипп держится от них на расстоянии.
— Мне кажется, у сира де Уинслейда сейчас много дел, Алуетт. Мы должны отпустить его, — вмешался окончательно потерявший терпение Филипп, глядя прямо в глаза Рейнеру.
— Да, конечно. Сохрани вас Бог, пока мы не встретимся в Сицилии, милорд… И вас, и вашего чудесного Зевса.
Рейнер перевел взгляд на Алуетт и постарался получше запомнить прелестные черты, ведь через несколько мгновений они должны расстаться на долгие недели. Однако его старания были лишними, потому что милое лицо Алуетт запечатлелось в его душе с самого первого раза, когда он увидел ее.
— Идем, Зевс.
Он щелкнул пальцами, приказывая собаке следовать за ним, а пес как стоял, так и остался стоять, не отрывая обожающих глаз от Алуетт. Такого еще никогда не было. Если бы пес умел говорить, он бы сказал, что Рейнер и Алуетт должны быть вместе, а уж коли им приходится расставаться, то он желает находиться с ней.
Рейнер не мог оторвать от него изумленного взгляда.
— Зевс, ты идешь?
Он всегда говорил с псом так, словно тот мог ему ответить.
Зевс коротко гавкнул и помахал хвостом, но с места не сдвинулся.
— Вы его покорили, миледи. Зевс хочет остаться с вами.
Рейнер знал, что будет скучать по преданному другу, но совсем не огорчился. Оставляя Зевса с Алуетт, он словно оставлял с ней часть себя, и когда она будет гладить собаку, то наверняка вспомнит о ее хозяине. Да и Зевс сумеет защитить девушку в случае чего, подумал Рейнер, любовно потрепав его по загривку на прощание.
— Благодарю вас. Я буду заботиться о нем до Мессины, — сказала Алуетт. — Не печальтесь, милорд, ему будет хорошо со мной.
Глава 6
Ричард Плантагенет, узнав о несчастье, помешавшем его армии переправиться на другую сторону Роны, прискакал на высокий, поросший травой берег и задумчиво глядел на остатки моста и на своих солдат, бесцельно круживших возле них.
— Будь тысячу раз прокляты и мост, и Филипп Капет вместе с ним, — в отчаянье крикнул он приблизившемуся к нему Рейнеру. — Знаешь, какую помощь предложил мне жирный Филипп? Никакой. «Я уверен, что вы согласитесь со мной, — сказал он, передразнивая фальцет Филиппа. — Какой смысл держать обе армии в Лионе из-за случившейся беды?» Завтра он отправляется в Геную, если еще чего-нибудь не произойдет!
И он ударил кулаком в раскрытую ладонь другой руки. Для анжуйца он вел себя очень сдержанно, можно сказать и глазом не повел. Рассказывают, что его отец Генрих II в гневе жевал солому, катался по земле и вообще делал Бог знает что. Не надо забывать, что Плантагенеты вели свой род от ведьмы Мелузины.
— Представляю, какой для вас удар — не получить помощи от союзника, — осторожно заметил Рейнер, зная характер Плантагенета.
— «Удар» не совсем то слово, — скривившись, отозвался Ричард, но зажегшиеся в его глазах огоньки говорили, что скоро он обратит свою энергию на пользу дела, вместо того чтобы растрачивать ее впустую на вопли и угрозы. — Ничего у меня союзничек, а Рейнер? Не знаю прямо, кого больше бояться, Саладина[2] или его?
— Думаю, вы не боитесь ни того ни другого. Рейнер не льстил Плантагенету, он сказал правду, но все равно сделал ему приятное.
— Правильно. Наш поход был бы гораздо удачнее, если бы Филипп вернулся домой и оставил мне своих крестоносцев. Правда, тогда мне, наверное, пришлось бы беспокоиться за мои земли, так что лучше уж пусть он будет на глазах. Вы проследили, чтобы вашего «жаворонка» просушили и уложили в постель?
Рейнер было растерялся, потому что никак не ожидал, что король не упустил и такую мелочь на фоне гораздо более трагических событий, однако быстро пришел в себя и ответил с улыбкой:
— О да, милорд.
— Само провидение послало вас и вашего пса спасать сестру Филиппа. Может, таким образом оно хотело расплатиться за Ал ее, — сказал король, имея в виду другую сестру Филиппа, на которой Ричард отказывался жениться. — Ты увлечен этой слепой девушкой, да? Наконец-то нашел такую, что не испугалась твоего уродства?
Рейнер не обиделся на его шутки, потому что Ричард и раньше прохаживался по поводу его привлекательности и для служаночек, и для знатных замужних дам.
— Она мне нравится, — не стал он скрывать и с сожалением пожал плечами. — Но, боюсь, эта дама не для меня. Она ждет не дождется, когда ее отпустят в монастырь.
— Хм! Ладно, у тебя еще много времени, может, она переменит свое решение, — сказал Ричард, вновь поворачиваясь к реке, однако Рейнер успел заметить, как изменилось его лицо. Неужели он огорчился? Тем не менее голос у него был все такой же веселый, когда он заговорил опять. — А где твой героический пес? Кажется, мне пора произвести его в рыцари?
Не исключено, что Ричард так и поступил бы.
— К сожалению, придется отложить это до Сицилии, ваша милость. Зевс решил остаться с леди Алуетт.
— Черт! Уже интересно!
2
Имеется в виду египетский султан Салах ад-Дин (1138 — 1193), возглавивший борьбу мусульман против крестоносцев. — Прим. перев.