Больше суток старуха вела его каким-то особым прямым путём и, наконец вывела на тракт - аккурат к проезжающим саням из Закомар. Мужики везли в Полоцк на ярмарку три воза рыбы - сушёной, солёной и подмороженной. Пошептавшись со старостой, баба Яся отобрала у Юрася две ногаты и отдала «за дорогу». Наказала ехать до Полоцка, ни с кем лясы не точить лишнего, помнить про травки и тяжести. И самое важное - в городе попроситься в работники в первое место, где попросят подсобить - там и будет его судьба. Юрась переспросил - и если выгребную яму позовут чистить или вора вешать? Баба Яся отвесила ему затрещину, видимо на дорогу.
- С судьбой не спорят, малыш, - пробурчала она и моргнула. Затем крепко обняла Юрася и ушла с тракта в лес - только её и видели. Возчики тотчас тронулись, Юрась сел на средние сани, зарылся в солому, нахохлился и замолчал. Он молчал почти всё время до Полоцка.
Глава 4
Стены города были выложены из дубовых и сосновых стволов на высоких земляных валах. Башни с острыми крышами красовались, словно девицы на гулянке - свежий снег нарядил их в роскошные кружева. Хотя морозы ещё не стукнули толком, стражники на воротах кутались в толстые медвежьи шубы. «Из важности, - шепнул Юрасю староста, - чтобы все гости видели, Полоцк город богатый». Разбираться с возами долго не стали - поворошили рыбу, пожурили, что подмороженные щуки уже припахивают. Взяли с каждого по ногате за вход и торг, выдали старосте деревянную бирку. Толстый, словно квашня стражник углядел в тючке рысью шкуру и отозвав Юрася в сторонку долго уговаривал поменяться - то на мёд, то на соль, то на серебряное обручье. Юрась наотрез отказался - шкура грела не хуже медвежьей, но была при этом легка, нежна на ощупь и без скверного медвежьего духа. Обозлённый мздоимец содрал с него лишнюю ногату - за торговлю мехами. Наконец, стражники расступились. Противно заскрипел отодвигаемый брус, вздохнули, распахиваясь, ворота и сани въехали в город.
Две вещи разом поразили Юрася - теснота и шум. Стены города словно бы ограничивали, запирали пространство. Повсюду толпились дома и домики - от двухэтажных громадин до крохотных землянок, в каких в Востраве жили последние бедняки. Отовсюду поднимались в небо струйки сизого дыма, белый снег был жестоко истоптан, покрыт навозом и человеческими отбросами, испещрён следами собачьих лап. Громко каркали, ссорясь, стаи серых ворон и пронырливых чёрных галок, ржали лошади, скрипели полозья саней, лаяли псы, плакали дети, бранились жёны, выкликивали немудрящий товар разносчики. Юрась увидел босого, всклокоченного детину, бредущего шаткой походкой прямо по снегу, и с удивлением понял - тот пьян, в будний день, почитай с утра.
- Поберегись! - раздался переливчатый звонкий крик. Мужики едва успели отвернуть сани к обочине - со стороны крепости-детинца к воротам промчался отряд всадников в алых плащах. Среди них выделялся гордой красой предводитель отряда. Юрась узнал его. В Полоцк, значится, ехать за вирой Олелькову отчиму... Прикрыв глаза Юрась представил синие бешеные глаза, резные ноздри длинного носа, гладко выбритый подбородок, властные жесты не по-мужски тонких рук. «Отомщу! Жив не буду, а отомщу!!!».
Объехав детинец, сани наконец прибыли на торжище. Лёгкие навесы для удобства торговли, длинные деревянные сараи-склады, кое-где и крытые лавочки у купцов побогаче. Шуму и грязи было не меньше, чем в других концах города, но выглядел рынок нарядно, и народу толпилось много - на первый взгляд больше, чем во всей Востраве. Обоз стал поодаль, разгружаться не торопились - староста хотел разузнать цены и разобраться - выгодней ли продать товар оптом или лучше задержаться и распродать щук и карасей в розницу. С Юрасем он попрощался не слишком сердечно, но дружелюбно и даже разрешил до вечера оставить вещи в санях и, пока обоз в городе, ночевать на соломе «заодно и воров отпугнёшь». Парнишка поблагодарил старосту и в свою очередь пообещал подбавить ногату за ночлег, если понадобится. От сердца отлегло - по крайней мере от холоду не умрёт и дурные люди не отберут последнее. Юрась спрыгнул с саней, потоптался по снегу, разминая затёкшие ноги, и отправился изучать город.