- Тут пути с комариный чих, что ерпенишься, не убежит твоя краска! - фыркнул Василий и встал.
- Георгий сказал - растереть охру, разотру и схожу, - Юрась не понимал, отчего злится его товарищ.
- Георгий любимчика себе завёл. Мальчик ему полюбился. Что скажешь, Журка, любит Георгий красивых мальчиков? - ласково пропел Василий.
- Наставник добр со мной как отец, только сердится, что я в словесности не успеваю. Любит, наверное, он нас всех любит, - недоумённо ответил Юрась. Он чувствовал, что в вопросе подвох, но не понимал, какой.
- Васька, не заводись. Чем тебе парень не угодил? - вступился Лев.
- Георгий его с первого дня впереди нас ставит, али не видишь? Ты, вон грамоту не освоил, стал он с тобой возиться? Я из кожи вон лезу, пишу сутками, с пальцев краска не сходит - он мне хоть раз сказал «хорошо»? Третий год обучаюсь, к ликам не допущен - а этот выскочка через год брады с власами малевать начнёт. За какие-такие заслуги наставник его приветил? - Василий накручивал сам себя, как деревенские драчуны перед сшибкой.
- Я и сам не знаю, - пожал плечами Юрась, - чем я, никчемуха, такому изографу угодил. Одно скажу - раз попав, я отсюда добром не выйду, пока мастерство не выучу. Положено младшему пособлять старшим - пособлю и услужу, смирение ученику подобает. А будешь палки в колёса вставлять - я тебе то колесо на завистливую башку одену. Понял?
Вместо ответа Василий засучил рукава. Юрась понял, что драки не миновать, и попятился к выходу. Во дворе и кулаками махать сподручней и кровью ничего не заляпаешь... Жёсткие пальцы наставника ухватили его за плечо, больно сжались:
- Что вы не поделили отроки?
Юрась потупился, Василий открыл было рот, но Лев успел первым:
- Васька сказал, мол учитель мальчиков любит. Журка ответил, что да, любит как добрый отец. Васька и взбеленился на ровном месте.
- Правда? - голос Георгия громыхнул тяжкой медью.
- Да, - чуть помедлив, признался Василий.
- Я действительно люблю мальчиков, отроков в первой поре взросления. Зрелый муж как высокое дерево - путь его определён, корни жёстки и сквозь кору пройдёт лишь топор. Пылким юношам свойственны искренние мечтания, горячая вера, истинное стремление к небесам. Зрелый муж строит башни и укрепляет стены, юноша изменяет мир. Знаете ли вы, отроки, что Александр Македонский, начиная свои походы, был младше вас? Он не знал, что невозможно завоевать Ойкумену и бросал к своим ногам города и народы. Потом в языческом храме он нашёл индусскую карту со всеми землями, стал воевать по правилам, как воюют взрослые полководцы - и умер от старых ран, не завершив похода. Я, старик, люблю мальчиков, люблю за вашу безрассудную молодость, - наставник невесело улыбнулся, - и тебя, Василий, люблю больше других. Ты талантлив и жаден до знаний, ты способен продолжить моё дело... Но если я ещё раз услышу от тебя мерзость, выгоню прочь в тот же день. Изография - божье дело, нельзя писать образ грязными руками и наипаче - грязной душой.
- Прости меня, гордеца неразумного, - с трудом промолвил Василий, он был красен как рак.
- Бог простит, и я прощаю. Урок тебе вдвое против обычного, дабы впредь неповадно было - и ладно. Миритесь, живо!
Василий, опустив глаза в пол, протянул противнику руку. Юрась пожал её, но радости от примирения не испытал. Наоборот, внутри зашевелилось неприятное чувство - ему казалось, что изограф избрал лучшим именно его, Юрася.
- Ты свой урок закончил? - Георгий решил, что спорить им больше не о чем.
Юрась молча протянул ему ложку. Наставник попробовал краску пальцем, растёр и кивнул:
- Хорошо. Выложишь краску на холодок, возьмёшь Орлика из конюшни и съездишь в Берестечню - третье село по Витебской дороге будет. Спросишь у местных смердов, где глину копают и накопаешь - там в оврагах и охряная глина есть и белая и даже синяя может попасться. В том же селе у местных рыбарей купишь щучьей желчи, только чтоб при тебе в пузырёк сливали. Встретится по пути молодая ракита - нарежь прутиков поровнее на кисточки. Заночуешь в селе, да смотри не задерживайся. Всё понял?
- Да, наставник! - поклонился Юрась.
- Ступай, - Георгий величественно кивнул и отошёл к Василию, глянуть его урок.
Юрась взял связку ногат и горшки у старухи, оседлал смирного Орлика, тронулся в путь и вскоре миновал городские ворота. Всадник из него был неважнецкий, оставалось надеяться, что пожилой мерин не сбросит в канаву, не шибанёт копытом. Зато небо уже голубело вовсю, воздух был тёплым, деревья оделись первой, сочной листвой, от распаханной земли пахло жизнью. Впервые за последние месяцы Юрась подумал о доме - в Востраве, небось уже завершили сев, мамка возится с огородом, Кирша после тяжёлого дня рыбачит - он всегда находил время посидеть с вершей. Лада вечерами дошивает себе приданое - ей пошла четырнадцатая весна, осенью, верно, замуж выскочит. Мама... Юрась вдруг подумал, что мама ведь тоже ещё может выйти замуж и даже нарожать пару-тройку братишек - все эти годы она тянула детей, а теперь Юрась пристроен, Лада пристроится, да и Кирша вскоре заживёт своим домом. Навестить бы их... Осенью, как пора будет к бабе Ясе за травами, можно и до Востравы добраться. Только путь разузнать получше и идти до дождей. А баба Яся и вправду великая ведовица. Юрась уже понял, что негоже христианину пользоваться языческим волхвованием, но от старухиных трав унялось колотьё в груди, которое мучило его с детства.