Научиться растирать краски, покрывать доску левкасом и олифой, выравнивать пальцами штукатурку или выплавлять смальту для настенных мозаик - само по себе наука великая. Научиться читать и писать, освоить за год «Поучение» Иоанна Златоуста и любимую Георгием «Александрию» - это много. И ничтожно мало. Учитель может позволить себе и двадцать книг. Молодой изограф может и сто... если примет постриг в болгарском монастыре. Иначе - не видать тебе, Журка, книжной премудрости, как своих ушей. Самое же главное - до сих пор Георгий учил их копировать старые образцы с точностью до зерна. Но ведь кто-то когда-то рисовал эти лики первым, просчитал каноны и правила - где высветлять, где поплавить, почему зрачок надлежит писать овальным, а не круглым, а богородицу непременнейше в строгом плате. А видится - нарисовать Марию не в тёмной келье, а в чистом поле под синим небом. И не плат у неё на голове, а распущенные, светящиеся от солнца волосы. Улыбается дева как счастливый ребёнок, между вишнями губ жемчужинки белых зубов. И протягивает ангелу ладонь, словно другу. Юрась торопливо менял кисти, выводя на доске небывалое чудо. Закружились вокруг Марии белые голубки. Распустились цветы под босыми ногами. Прижались к коленям мордочки оленят - они получились похожими на собак, и Юрась для понятливости пририсовал им острые рожки...
- Что же ты сотворил, отрок? - Георгий возник за спиной ученика, словно ангел с карающим мечом, - красота-то какая...
Юрась вскинулся навстречу - неужели получилось? И сник, видя, как восхищение на лице учителя сменяется тяжким гневом.
- Красота! Прелестная, соблазнительная, бесовское наущение. На икону глядючи человек должен трепет в душе ощущать, божью волю, божью силу и божью любовь. Мария - матерь наша и любит всех нас как матерь, а не скочит по травам, аки шалая девка. Помнишь, я тебя спрашивал, когда в ученики брал - скорбел ли ты?
- Помню, - понурился Юрась.
- В самой светлой иконе толика скорби. От вятшей радости люди не ходят в храм. Боль свою несут, вопрошают господа, каются во грехах. Оставляют скорбь скорбящим и вместе с ними обретают иное, вышнее счастье, промывают слезами души. А что захочет человек, глядючи на твою икону? Нарядиться аки птица небесная, да с кликами по полям бегать? Добро ли то?
- Я об этом не думал, - сказал Юрась. Он и вправду не думал ни о чём кроме радости сотворения.
- Не думал, - Георгий наставительно поднял тощий палец, - а изограф всегда думает, когда пишет. О чём?
- О прориси. О красках, чтобы нигде не смазалось, не потекло...
Георгий отвесил Юрасю затрещину:
- О боге думает изограф. Молится непрестанно, чтобы точно скопировать древний образ, никакого самоуправства туда не внесть. Веками складывались каноны. Первые образы делал апостол, евангелист Лука. Иные иконы люди в земле находили или из вод добывали - Господь посылал. Каждую линию, каждую чёрточку сберегали изографы, понимание вкладывали - что должен значить цвет риз или форма брады, когда рисуют лик, когда всю фигуру. А ты, мальчишка, еретик, богохульник, думаешь, что умнее великих старцев и искусством их превзошёл?
- Нет, я смиренный... - Юрась схлопотал вторую затрещину и замолк.
- Бери свою доску, ступай за мной, - тяжкой поступью Георгий вышел из мастерской. Никогда ещё Юрась не видел учителя в таком гневе.
В сенях Георгий взял топорик для колки дров, а выйдя во двор, велел положить доску на колоду возле поленницы. Юрась подумал «сейчас наставник велит самому казнить образ, и я от него уйду». Нет - Георгий поплевал на руки, взял топор, размахнулся... Юрась заметил, как дрожат губы учителя. Лезвие свистнуло в воздухе и вонзилось в землю. Георгий отёр рукавом лицо:
- Не могу рушить. Наставник мой, Афанасий, святой человек, он мог. Я был чуть старше тебя, мальчик, когда нарисовал Магдалину, волосами утирающую ноги Христу. Афанасий увидел - собрал всех, до последнего подмастерья, до последнего послушника в монастыре - и спалил доску на костре, словно злого еретика. А потом в келье долго бил меня по щекам. Бил и вразумлял - не отступай от канона, не отступай от канона.
- И ты не отступал?
- Вник в мудрость, которая держит канон. Икона - суть молитва, воплощённая зримо, и ни слова в ней изменять не должно. Поживёшь с моё, мальчик, и сам поймёшь... А теперь скажи - кто она?
- Кто - она? - удивился Юрась.