- Что случилось, отец?
- Разбилась Руженька, насмерть убилась... а всё, я старый пьяница виноват...
Взбешённый Юрась хорошенько тряхнул Мацька:
- Жива ещё Ружа, рано её хоронить. Говори!
- Напился я сукин сын с утречка медовухи и к полудню лежал как бревно. А тут княжич Мирослав пир затеял, скоморохов позвал потешиться. Его гридни хотели меня плетьми поднять, а Ружа... Руженька-то вместо меня в хоромы пошла. Поплясала княжьим гостям, спела им, как её мать учила. Княжич Ружу в покои позвал, мол награжу щедро. И затеял наградить... байстрюком княжьим. Она вывернулась, в окошко вылезла и на крышу пошла, думала по трубе спуститься. Она ж у меня ловкая... Княжич в окошко высунулся, манит её прельщает... У неё нога и скользнула по черепице. Грянулась девка с крыши на мостовую, спиной о брёвна. Добрый княжич велел потешницу на носилках домой принесть, гривной золотой отличил. Как умрёт Ружа - убью его...
- Дай мне лошадь! - рявкнул Юрась.
Мацько вывернулся из рук и преградил ему дорогу.
- Я старик, я виноват, я и месть совершу. А ты молодой, тебе жить нужно.
- Дашь лошадь - за ведовицей поеду, отец! Ежели не она, некому больше нашей Руже помочь.
- Голубка в конюшне, - Мацько всхлипнул, - да чем тут ведовица поможет. Мы, скоморохи, часто бьёмся и в хворости понимаем. У Ружи обе ноги сломаны, а то и хребет.
- Раз понимаешь - так и следи, чтобы дочка три дня прожила. А потом я вернусь.
Юрась хлопнул дверью халупы так, что дрогнули стены, вывел белую Голубку, оседлал её и помчался. Где искать бабу Ясю, зимовала ли она в избёнке, отправилась ли собирать травы или вовсе убрела по своим ведовским делам? Когда осенью ездил за травами, чуть не седмицу ждал бабку подле её жилища. Запоздало подумалось - может в Полоцке есть целители, может нужно было искать монаха или через Георгия умолить о помощи княжьего лекаря? И самому сидеть подле Ружи, молиться о выздоровлении? Только б жива была, только б жива была, господи!!!
...Закомары оказались в дне пути - если гнать лошадь изо всех сил. Памятуя, как надо спасать коней, Юрась долго водил измученную Голубку в поводу, прежде чем дать ей напиться. А потом пошёл по засыпающей уже деревне, спрашивая наугад, где здесь могут быть внуки бабы Яси? Старуха была права - бог крепко его любил. Баба Яся и вправду собралась навестить родичей и сидела в избе, непохожая на себя, тихая, благостная, в белом платочке. На руках она держала пухлого годовалого малыша и несказанно удивилась, увидев Юрася. Положила малыша в люльку и вместе с нежданным гостем вышла из дома.
- По-здорову ли, Журка-свет, с чем пожаловал?
- Невеста у меня...
- На свадьбу звать, что ли? Доброе дело, только кто же меня к церкви пустит? Негоже это.
- Разбилась невеста. На мостовую грянулась и разбилась. Отец говорит, что хребет сломала и обе ноги.
Старуха посерьёзнела:
- Ужели в Полоцке Мораниных дочек ни одной не осталось? И она же как ты крещёная, вы для раненых добрую смерть не зовёте.
Юрась упал на колени в молодую траву:
- Жива она. И кроме тебя, баба Яся, её никто не спасёт. Помоги!!!
Старуха посмотрела неожиданно зло:
- Вам ваш бог помогает - почему ты его о помощи не молил, а ко мне, ведьмище, прибежал?
Юрась вздрогнул:
- Я молил, бог мне тебя и послал - чудо, что вовсе найти сумел.
- Ишь, как вывернулся! А платить-то чем будешь? Ты должник мой и за жизнь свою доселе не расплатился.
- В закупы пойду, отплачу! - набычился Юрась.
- Кто за тебя, тёпу, цену-то даст?
- Отслужу, баба Яся, чем скажешь.
- Украдёшь для меня?
- Украду.
- И убьёшь?
- Убью.
- И учителя своего предашь? Не будет его творильни - не встанет церковь. Не встанет церковь - не полезет ваш бог на нашу землю.
Юрась замолчал. Старуха пристально наблюдала за ним:
- Не предам. Грех это, Иудин грех. Прости, что просить явился, баба Яся. Назначай свою цену за мою жизнь - верну должок. И будь здорова.
Старуха переменилась в лице - маска злобной мегеры сползла с лица и изумлённый Юрась увидел прежнюю, добрую и заботливую бабу Ясю.
- Испытывала я тебя, малыш. Крепко ли любишь и крепкое ли у тебя сердце. Поедем, глянем, чем помочь можно твоей невесте. Травок только возьму - и поедем.
Голубку они не загнали чудом, белая лошадка оказалась вынослива. К полудню второго дня они были у ворот Полоцка. Ружа ещё жила.
Глава 8
- Не знаю, милый. Не знаю, и сказать ничего нельзя. Спина у девчонки цела вроде - с переломанной она бы столько не прожила. Ноги разбиты. На правой гноиться пошло - если дурную кровь не унять, придётся до колена отрезать, а это и здоровый мужик может не пережить. Лихорадка у неё, сознания до сих пор нет... А и в разум придёт, бог весть какой встанет и встанет ли вообще. Вот ты, Журка, скажи - ты свою кралю танцоркой любил, поскакушкой, а возьмёшь ли девицу, которую до конца дней на руках носить? Если не встанет, она и дитя не родит, и как с женой с ней нельзя будет жить, чтобы не зачала. Будь она нашей веры, я бы к ней Добрую Смерть позвала. Да и так скажу - если обезножеет девка, и сама смерти попросит, я ей не откажу...