- Ух ты! Вот это вещь!!!
Олелько высоко поднял стрелу, потом тронул грань пальцем и восхищённо улыбнулся, порезавшись.
- В жизни таких не видел! Красивая, острая, словно нож! И ушко с вязью, кажись серебряное. Погляди, Журка!
Юрась осторожно взял стрелу. Он не разбирался в оружии, но отделка и вправду изумляла. Гладкое словно кожа древко, острые соколиные перья, блестящее ушко, стальной наконечник-срезень с чернёным, филигранным узором.
- Знатная штука! Видать кому-то Святовит насолил крепко. Или витязь крещёный идолище порушить хотел.
- А то и сам князь, - зачарованно выдохнул Олелько. Стрела и вправду была князю впору.
- Станешь гриднем - и у тебя такая будет, - успокоил друга Юрась... - Эй, стой! Ума решился?
Олелько быстро отомкнул тул и спрятал находку.
- Здесь в лесу её ржавь съест, пропадёт зазря за зиму. А у меня в дело пойдёт... Святовиту я потом отдарюсь, коня ему принесу или трёх петухов чёрных.
- А найдёт тебя хозяин стрелы - шкуру сымет. Дурное дело чужое брать, тем паче у идолища, - встревожился Юрась.
- Бабьи страхи. Я ж не ворую...
Олелько огляделся по сторонам, нашёл комок смолы на ели и споро залепил дырку от стрелы на столбе идола. Чуть подумав, сдавил ранку и мазнул кровью по резным губам Святовита. Юрась смолчал. Поступок друга ему очень не нравился, но ссориться и оставаться в лесу одному было страшно. Враз повеселевший Олелько тут же выбрал дорогу - ночёвка на берегу показалась предпочтительней спанья в болоте. А если поутру окажется, что тропа ведёт не туда - можно и назад свернуть...
Когда они приблизились к озерцу, воздух уже начал пропитываться туманом, лёгкое марево поднималось со стороны воды. Из зарослей слышалось сварливое кряканье, гогот, лебединый шип, хлопанье крыльев - похоже, там остановилась на ночь не одна стая. Олелько натянул тетиву на лук и добыл из тула найденную стрелу, глаза парнишки заблестели от предвкушения удачной охоты. Лёгким шагом, пригибаясь, он двинулся в сторону озера, где так заманчиво галдели птицы. Сбросив наземь мешок, Юрась присел на поваленный ствол берёзы - он стрелять не умел. Чтобы не тратить зря время, он достал нож и начал срезать бересту на растопку - тонкие махры зажигаются с трута не хуже сосновых иголок или сухого мха. Место казалось спокойным, чуть поодаль раскинула лапы огромная ель, вполне подходящая для ночлега. ...Хлопот сотен крыльев и многоголосый крик оглушили Юрася. Пёстрое птичье облако поднялось к облакам, испуганно закружилось над озером. Вскоре появился Олелько - вымокший, но довольный. Он держал за лапы здоровенного гуся.
- Вишь, какая стрела-то ладная! С одного выстрела подшиб влёт, у самого берега. Добрый ужин нам будет!
- Ого! - в восхищении Юрась уставился на тушку, - дня два будем есть вкусно, а то и три. Удачлив ты, Олелько!
- Это нам Святовит помог, не иначе - приосанился гордый Олелько, - я огнём займусь. А ты гуся готовь - у тебя горшок.
Похвалив нащипанную бересту, Олелько споро собрал в кучу хворост, достал кремень с кресалом и вскоре у берёзы заполыхал огонёк. Чтобы варево было вкуснее, Юрась обежал ближние заросли, набрал с дюжину перезрелых берёзовиков, отыскал куст можжевельника с сизыми ягодами. Кислых яблок-дичков они надёргали ещё поутру, а пшено и лук несли из дому. В горшок пошли лапки, крылья, спинка и шейка. Печёнки и сердце Юрась отложил, чтобы поджарить на прутиках и заморить червячка в ожидании ужина, а сочную жирную грудку и мягкие бёдрышки приспособил над костром в дыму - прокоптится на скорую руку и ещё день-другой пролежит в мешке, не испортится.
Гусиные потроха оказались жирны и вкусны необычайно. Друзья развалились на траве и упоённо жевали, прислушиваясь, как в углях булькает и пыхтит похлёбка. Лес теснился вокруг, тёмный, но дружелюбный. Олелько болтал без умолку - и находка и добыча казались ему хорошими знаками:
- Отслужу своё в детских, научусь копьём колоть, топором махать, на коне ездить. Меч мне дадут настоящий, Перуну посвятят, как воя.
- Ага, - согласился сонный Юрась и помешал ложкой в горшке.
- Кольчугу дадут на время, чтобы в походы ходил. С князем за уроком отправлюсь, дальние сёла трясти, литвинов примучивать, кривичей непокорных. А то опять князь на князя пойдёт, славная битва будет.