— Снимите вашу шляпу и ваше манто, Диана; у меня не холодно… Помочь вам? Диана отшатнулась.
— Нет, оставьте меня.
Она вздрагивала от одной мысли о близком прикосновении Варрена. Как автомат, неловким жестом она сняла шляпу и манто.
— А, — шутливо сказал генерал, — так-то лучше… Сколько лет я не любовался вашими короткими белокурыми волосами… Вы позволите?
Леди Диана вздрогнула от прикосновения пальцев, ласкавших ее голову. Варрен заметил это и, с упреком во взгляде, сказал:
— Отвращение!.. О, дорогая, ни один проницательный психолог не предугадал бы такой перемены в вас. Вы, получавшие удовольствие в том, чего избегали порядочные женщины, вы, неподражаемый маэстро всяких любовных приключений, собираетесь теперь разыгрывать из себя юную причастницу, которую смущает всякий нескромный взгляд?.. Разрешите мне остановить граммофон и установить условия нашего маленького договора.
Сняв пластинку, генерал присел к столу, вынул из портфеля большой лист бумаги и, постучав по нему согнутым указательным пальцем, сказал:
— Вот это, дорогая, приказ об отсрочке исполнения постановления военно-полевого суда. Я лично написал его на пишущей машинке… Теперь мне остается прибавить только три пункта: адрес жандармского полковника… Если он получит приказ до пяти утра, то отошлет обратно в экзекуционный отряд… Дату… и подпись начальника генерального штаба, то есть мою…
Варрен сидел перед своим столом, повернувшись в три четверти к леди Диане, и наблюдал за ней с удовлетворением, от которого в его серых глазах вспыхивал огонь. Через несколько минут он добавил преувеличенно мягко и убедительно:
— Не воодушевите ли вы меня написать адрес подполковника Симеона, разоблачившись немножко больше?
Он остановился с пером в руке. Видя, что леди Диана не двигается, возмущенная его издевательством, он добавил:
— Я понимаю, что ваша гордость страдает, Диана! Но вы забыли, что закон возмездия почти так же стар, как мир… Вам нравилось издеваться надо мной, когда я был игрушкой в ваших руках; я получаю удовольствие, платя вам сейчас стыдом за стыд, унижением за унижение. Итак, дорогая!.. Время бежит страшно быстро; через двадцать минут разбудят солдат экзекуционного отряда…
Это страшное напоминание было ударом кнута для леди Дианы; лихорадочно сжав зубы, она сбросила платье.
— Великолепно! Великолепно!.. Вот видите, это не так страшно, я держу свое слово и пишу на конверте адрес подполковника, начальника отряда… Готово… Чтобы я мог теперь поставить дату, было бы лучше, если бы вы остались в одной сорочке… Что вы думаете об этом?
Леди Диана исполнила его желание. Варрен присвистнул от удовольствия:
— Восхитительно… Этот батист, цвета чайной розы, просто чудо. Он удивительно облегает вашу фигуру, достойную лучших ваятелей Эллады. Если бы он не был так короток, то напоминал бы изящные драпировки танагрских статуэток из Александрийского музея. Я верен своему слову и прибавлю дату под документом. Убедитесь сами…
Помахивая белым листом, генерал заметил:
— Кому из чиновников военного ведомства пришло бы в голову, что каждая деталь этого приказа стоила все нового лепестка от стыдливости женщины!.. Ах, если бы документы, самые торжественные, умели говорить!.. Сколько королевских эдиктов подписывалось на волнениях какой-нибудь фаворитки, издевавшейся над государственным делом так же, как над своим первым любовным трепетом?.. Сколько министерских декретов было задумано в фривольной атмосфере надушенного будуара?.. Но мы будем философствовать потом… Чтобы дать подпись, я хочу видеть вас в простом наряде Фрины перед судом. Ареопаг — это я! И я, ваш высший судья, заседаю ради вас одной на границах Ливийской пустыни… Ну же!… Повинуйтесь…
Если бы генерал Варрен был менее уверен в своем триумфе, если бы победа не затмила его проницательность, он заметил бы необычайный блеск взгляда леди Дианы и понял бы, что у пойманных животных бывают опасные моменты. Была ли искренней видимая покорность его жертвы? Не преувеличивал ли он свою силу, когда думал, что леди Диана идет на жертвоприношение с пассивностью связанной овцы, положенной на белый жертвенный камень?
— Сперва подпишите, Варрен!..
— Сперва долой покровы, Диана!.. Генерал держал ручку наготове, Диана не двигалась, стоя в нескольких шагах от него. Молчание длилось долго. Враждебные волны двух противников сталкивались в невидимом пространстве, где электроны распавшейся материи пляшут свой вечный танец. Варрен саркастически рассмеялся.
— Ну же, совсем голой!.. Спустите ленточку с вашего нежного плечика.
Диана оставалась неподвижной, как бледная статуя.
— Варрен, я повинуюсь вам при условии, если вы исполните мою единственную просьбу. Уйдите на одну минуту… Когда вы войдете, на мне больше не будет сорочки, вы подпишете приказ и затем можете делать со мной все, что вам будет угодно.
Варрен колебался, но, посмотрев вокруг и убедившись, что поблизости нет оружия, он поднялся, успокоенный.
— Хорошо, я принесу последнюю жертву вашей оскорбленной стыдливости. Я удаляюсь не больше, чем на минуту, в соседнюю палатку. Если вы сдержите слово, я сдержу свое.
Едва генерал вышел, как леди Диана исполнила задуманный план. Поспешно сняв сорочку, она положила ее на виду на стол генерала; наскоро надев свое дорожное манто, она наклонилась возле коробки с пластинками и подняла крышку стеклянного ящика, в котором лежала кобра.
Змея спала, свернувшись в вате. Диана знала, как обращаться с ядовитыми змеями, не рискуя быть укушенной. Она видела, как действуют заклинатели змей в Индостане. Поборов страх и отвращение, она схватила животное за горло, вынула его из ящика. Это была маленькая змея, с черными пятнами, толстая, как уж, длиной в пятьдесят сантиметров. Погрузив голову пресмыкающегося во внутренний карман манто, чтобы изолировать его от прикосновения к коже, и спрятав правую руку под левой полой пальто, она ждала. Через несколько секунд вошел Варрен.
— Как, вы снова оделись? — удивленно спросил генерал.
Леди Диана показала ему взглядом на маленький комок батиста на столе среди бумаг. Варрен, удовлетворенно улыбнувшись, взял батист в руки и вдохнул запах еще тепловатой материи.
Сжимая розовый комочек левой рукой, он взял перо и сказал:
— Я подписываю.
Перо, проскрипев по бумаге, упало на стол, Варрен нетерпеливо вскочил.
— А теперь, Диана, снимите это манто, скрывающее от меня самое прекрасное сокровище верхнего Египта. Снимите его!
— Нет!
— Теперь я этого требую.
— Ну, что же, если вы смеете, подойдите! Варрен бросился к леди Диане, та отбивалась. Прикосновение ее обнаженного плеча, блестевшего сквозь меховой воротник, возбудило генерала. Он отбросил воротник и просунул свою руку под левую грудь Дианы.
— О, — раздался его крик, — я уколол себе палец булавкой…
И в то время, как он рассматривал болезненную рану при свете лампы, леди Диана, охваченная необъяснимым страхом, сделала несколько шагов к двери и выбросила кобру, которую она держала, сдавливая ей горло. Животное упало на песок и исчезло во тьме. Леди Диана вскрикнула.
— Что с вами? — спросил Варрен, ощупывавший свой указательный палец.
— Ничего, мне показалось, что в палатку влетела летучая мышь; здесь нет вампиров?
— Вы сошли с ума, дорогая! Но у вас была толстая булавка на талии под вашим манто.
— Это возможно. Вы серьезно ранены?
— О, нет, конечно! Идите в мои объятия, Диана… С вами я забуду, что шотландский чертополох имеет шипы.
— Да, да. Но прежде отошлите подписанный вами приказ… Прошу вас… уже половина пятого… сейчас появится заря…