Едва Бьянка удалилась, Мариэтта бросилась к соседней двери, которая, как ей уже было известно, вела в спальню Филиппо. Бесшумно открыв дверь, она некоторое время стояла на пороге, обозревая огромное, роскошно обставленное помещение. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы определить, что дверь в спальню Элены заперта именно отсюда, и поэтому можно не опасаться вторжения двойницы. По-прежнему за дверью спальни Элены стояла тишина. Может быть, когда Бьянка бурно выражала свое негодование, лже-Элена и камеристка насторожились и теперь считают, что она до сих пор стоит под дверью? Если они там, то, скорее всего, так и есть. Ну, а если нет? Если их нет, значит, Филиппо больше не нуждается в их услугах, а это заставляло предположить самое худшее.
В спальне стояли три отделанные роскошной резьбой шкафа, но лишь один из них подходил под описание, которое ей предоставила Лавиния. Мариэтта сняла маску, мантилью и треуголку — теперь в них не было надобности.
Стены спальни были отделаны красивыми резными панелями, узоры которых представляли собой гирлянды цветов, искусно вырезанных в дереве. Она направилась к самому высокому шкафу, находившемуся по правую руку от нее. Ухватившись за расположенную в центре резную деревянную розу, она повернула ее по часовой стрелке, как учила Лавиния. Раздался легкий щелчок, и шкаф бесшумно отошел в сторону, открывшись внутрь спальни подобно огромной двери. Мариэтта увидела маленькое помещение, что-то вроде небольшой прихожей, где имелась еще одна дверь, довольно массивная. Огромный старинный ключ, который не поместился бы ни в каком кармане, аккуратно висел на гвозде рядом.
Мариэтта быстро схватила кочергу, стоявшую у камина, и заклинила ею дверь-шкаф, чтобы та случайно не закрылась, и, взяв с ночного столика подсвечник с двумя огарками, зажгла их при помощи трутницы. Снятым с гвоздя большим ключом она попыталась отпереть дверь — замок поддался неожиданно легко, словно был только что смазан. Из тьмы повеяло холодом. Когда она, прикрывая свечу ладонью, ступила на первую ступеньку, трепещущее пламя выхватило из темноты стену из розового мрамора слева и тяжелую портьеру справа. Мариэтта стала осторожно спускаться по ступеням. Лестница оказалась очень крутой. Вместо поручня у стены была укреплена толстая веревка, сплетенная из серебристых нитей.
— Элена! — тихо позвала она. — Это я, Мариэтта. Где ты? — Никто не отозвался. Где-то глубоко внутри зашевелился страх. А вдруг она опоздала? Вдруг все это напрасно? Мариэтта спустилась до последней ступеньки, и перед ней открылась большая гостиная со стенами из розового мрамора. В неверном свете свечи она разглядела стол, уставленный множеством огарков, и неподвижно лежащую на диване фигуру. — Элена! — воскликнула Мариэтта, рванувшись вперед, и если бы не спутанные золотистые волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по подушке, она ни за что не узнала бы в этой изможденной женщине свою подругу. Глаза Элены были закрыты.
— Господи, Элена, дорогая! Сколько же тебе пришлось выстрадать! — простонала Мариэтта, схватив холодную неподвижную руку, лежащую на покрывале. Мариэтта замерла — да, рука была холодна, но не холодом смерти. Еще оставалась надежда! Быстро поставив подсвечник на пол, Мариэтта попыталась усадить Элену. Веки несчастной дрогнули, но глаз она так и не открыла.
— Я пришла за тобой, Элена! — взяв лицо подруги в ладони, Мариэтта стала легонько трясти ее голову. — Открой глаза! Ну, посмотри же на меня! Сейчас я выведу тебя отсюда! Ты вернешься к нам, к твоей Елизавете, к Адрианне и Леонардо!
Глаза Элены медленно открылись. Мариэтта продолжала говорить, пытаясь успокоить ее. Постепенно ее взгляд становился осмысленным. Еле слышным шепотом она произнесла:
— Я думала, что это сон или галлюцинация.
— Нет, нет, это не сон. Я действительно здесь. — Мариэтта принялась шарить в кармане платья и извлекла фляжку. Откупорив пробку, она поднесла ее к губам Элены и влила ей в рот немного коньяку. Элена закашлялась, да так, что Мариэтте показалось, что у нее вот-вот хлынет горлом кровь. — Ничего-ничего, выпей. Это поможет тебе. Обернувшись в поисках воды, Мариэтта увидела на столе кувшин. Дотянувшись до него, она осторожно дала Элене попить. Сделав несколько глотков, та в изнеможении откинула голову на подушку. Тихий стон вырвался из ее груди. Но надо было спешить — в любую минуту мог появиться Филиппо или кто-нибудь из прислуги. Подхватив ставшее легким истощенное тело Элены, Мариэтта снова попыталась усадить ее на постели.