Она удивилась, вспомнив, что Пьетро намеренно не уведомили о смерти Марко, пока не прошли похороны.
— Почему он был в Венеции?
— Когда казалось, что я умру, Маурицио послал в монастырь в качестве последнего средства спасения, и Пьетро приехал. Он спас мой глаз. Итак, благодаря усилиям моей матери и Пьетро я выжил.
— Смягчилась ли синьора по отношению к нему в результате этого?
— Только не она! Он совершил преступление в ее глазах, появившись на свет, когда она думала, что рожать больше не может. Моя мать никогда никого не прощает. Ты уже должна была бы понять это.
— А Лавиния в порядке?
— Вполне, но думаю, что она очень устала. Моя мать перенесла небольшой приступ, когда отправилась домой, после того как ухаживала за мной, что сделало ее наполовину инвалидом. Лавиния еще больше у нее в услужении, чем когда-либо.
Локоть Филиппо лежал на подлокотнике кресла, и он поднял руку, чтобы взять ее ладонь в свою. Она подала ему руку с неохотой.
— Я не смогу выполнять свои супружеские обязанности, как хотел бы, до тех пор, пока не избавлюсь от боли в ребрах, но ты сможешь доставлять мне удовольствие способами, которым я научил тебя.
Она не почувствовала никакого стыда, но испытала сожаление, что рапира Антонио Торриси не пронзила его сердце.
Когда Элизабетте исполнилось восемь недель, вернулся Доменико. Мариетта пошла на концерт Пиеты с друзьями и, когда вернулась домой, увидела, что он ждет. Ее сердце подпрыгнуло при виде его, похудевшего от долгого путешествия и от этого еще более симпатичного. Но его первые радостные слова напомнили ей о реальной ситуации, и она удержалась от того, чтобы броситься к нему.
— Итак, у меня есть прекрасная дочь, Мариетта!
Когда он поднял ее на руки и поцеловал, она почти простила его за то, что он обманул ее. Но тот факт, что она сравняла счет, не давал ей покоя.
Он никогда не был более нежным и любящим, чем в ту ночь. Заметив легкую перемену в ее манере, он неправильно понял причину, уверяя ее, что он вовсе не разочарован, ведь у него была такая дочь.
— Если нам суждено иметь только дочерей, — сказал он благодарно, — вместо наследника сына все получит Элизабетта и станет главой Дома Торриси, даже если мне придется сражаться за изменение закона, чтобы достичь этого.
Встревоженная его мыслями о таком шаге, она приложила кончики пальцев к его улыбающемуся рту.
— Этого никогда не должно быть! Не думай больше об этом. У нас будут сыновья. Раньше или позже появится наследник Торриси мужского пола!
— Нет нужды расстраиваться, моя любовь. — Он стал очень серьезным, видя ее беспокойство. — Я только хотел освободить твою душу.
Она долго лежала с открытыми глазами, после того как он заснул, все еще продолжая обнимать ее. Даже если бы она хотела рассказать ему правду, это было невозможно, потому что она была связана молчанием Елены. Любой ценой она должна родить сына, и поскорее. Позволить Элизабетте — Селано — унаследовать все, что сохранял Доменико, было бы огромным предательством.
Элизабетту крестили в Санта Мария делла Пиета. Адрианне и сестре Джаккомине, естественно, предложили стать крестными, но у монахини было свое мнение.
— Это не значит, что я не приняла бы с радостью эту обязанность, — объяснила она Мариетте, — но в этом случае кто мог бы быть более подходящим, чем Бьянка? Она всегда очень любила тебя и Елену, и вы обе всегда были чрезвычайно добры к ней. Хотя ей всего десять, у нее сильное чувство ответственности по отношению к маленьким детям, как ты знаешь, и доброе, нежное сердце. Она никогда не причинит вред кому-либо или чему-либо. Я думаю, она заслуживает этой чести.
Мариетта приняла предложение монахини, и Доменико согласился с этим. Ему нравилась девочка, которая приходила навестить их с монахинями несколько раз, с тех пор как он женился на Мариетте.
Реакция Бьянки вылилась в совершенный восторг.
— Да, пожалуйста! Как чудесно! Могу я держать Элизабетту во время крещения?
Мариетта, которая специально приехала в Пиету, чтобы увидеться с ней, кивнула, улыбаясь.
— Я уверена, Адрианна согласится на это.
Как и на свадьбе Мариетты, Елена смотрела из-за решеток, как крестили ее дочь. Ей было приятно, что Бьянка была крестной и держала Элизабетту на руках. В первый раз она видела свою дочь с тех пор, как отдала ее. Несмотря на намеченные планы, Елена осознала после первого расставания, что ее душевные муки будут возникать каждый раз, когда ей придется видеть, как уходит ее ребенок. Тем не менее она не пропустила это особое событие в жизни своей дочери, несмотря на острую тоску, которая ожидала ее позже. Она была рада обсудить крестины на своей следующей встрече с Мариеттой, которая всегда предоставляла ей ожидаемый отчет о развитии и здоровье ребенка. Ей было приятно, что у Элизабетты ее глаза, хотя они были не того же самого фиалково-голубого оттенка. В волосах Элизабетты начинал проявляться медный оттенок, который перекликался с оттенком кудрей Мариетты. Только когда Мариетта была с Еленой, она вспоминала, что ребенка, которого она так любила, родила не она.