— Я не знаю, что именно, но Маурицио бывал здесь слишком часто за последние три недели, даже чаще, чем раньше за многие месяцы. Должно быть что-то важное, чтобы вытащить его из дома. Возможно, другие нуждаются в нем, потому что он является мозгом семьи. И я знаю, что, когда они называют имя Торриси, они имеют в виду только Доменико.
— Если только не раскрыли местонахождение Антонио. Но он настороже в любом случае. Доменико знает из его писем, что он хорошо осознает опасность.
— Ты могла бы найти способ сказать Доменико быть более осторожным, чем когда-либо?
— Я скажу, — пообещала Мариетта, — как только он вернется. Он снова уехал в одну из своих командировок.
— Если у меня когда-либо появится что-то действительно важное, я адресую всю папку ему и оставлю в Пиете с пометкой «срочно». Тогда я буду уверена, что он получит ее без того, чтобы вовлекать тебя.
Мариетта решила использовать предупреждение Елены, чтобы стать еще ближе к Доменико. Она выбрала время, когда они ужинали вместе за столом под небесно-голубым балдахином из шелковой тафты. Они съели зеленый салат с белыми трюфелями, и он собирался подать ей зеленые спагетти с пряным соусом. Он любил ужинать и говорить с ней наедине после своего приезда.
Лакея отпустили, и она могла говорить свободно.
— По пути в оперу в тот вечер, перед тем как мы поженились, — сказала она, — ты говорил о своей работе для проведения реформ и о том, что у тебя много врагов. Как ты можешь быть уверен, что Филиппо не замышляет какую-нибудь месть таким путем?
— Почему ты вдруг подумала об этом сейчас?
— Не только сейчас, — ответила Мариетта. Беспокойство заставляло ее говорить более резко, чем она намеревалась. — Я часто думала о твоей работе. Если я могу чем-нибудь помочь в ней, пожалуйста, позволь мне.
— Возможно, ты уже предположила, что я вижу другие направления для следующего шага Селано, но я считаю, это маловероятно. У Филиппо мало ума, он думает быстрее, когда у него в руках рапира или стилет.
— Но Маурицио так часто бывает в палаццо Селано в эти дни! Он самый сообразительный в семье и может разработать хитроумный план.
Доменико прищурил глаза.
— Откуда ты знаешь об этих визитах? — спросил он. Его голос был опасно мягким.
Она сохраняла спокойствие.
— Я слышала, — ответила она ровно, — в женском разговоре. Всегда ходят сплетни, летают слухи.
— Я бы сказал, что источником такой информации могла быть только молодая синьора Селано. Я прав?
Она посмотрела на него вызывающе.
— Да!
Он наклонился вперед и ударил кулаком по столу с такой силой, что все, что стояло на нем, подпрыгнуло и задрожало, бокал с вином опрокинулся и залил скатерть. Его глаза пылали.
— Ты утверждаешь, что заботишься обо мне, и, тем не менее, ведешь переговоры с моими врагами!
— Елена не желает тебе ничего плохого! — крикнула она в ответ. — У нее только добрые побуждения по отношению к нам обоим!
Он мгновенно встал со своего стула, подошел и сжал ее плечи, заставив подняться на ноги.
— Где ты встречаешься с ней? В Пиете? У Адрианны? В кофейне?
Она почти кричала на него.
— Я не скажу тебе! Выясни! У тебя везде шпионы. Пусть они расскажут тебе!
— Все, о чем я попросил тебя, когда мы собирались пожениться, это прекратить дружить с Еленой, потому что это опасно для меня и для моего дома.
— Если я правильно помню, — возразила она едко, — ты приказал мне. Это была не просьба.
— Тогда, если тебя нужно просить, я прошу тебя не видеться с ней больше.
— Нет! Ты не можешь остановить меня!
— Могу. — Он освободил ее и отступил назад, тяжело дыша. — Мне нужно только сообщить Филиппо, что наши жены встречаются, и он примет более жесткие меры, чем я готов применить к тебе.
— Ты не понимаешь! — закричала она. Когда он отвернулся, она бросилась к его ногам. — Он и так уже плохо относится к ней. Ее жизнь — страдание. Он может убить ее в ярости!
Он посмотрел на рыдающую у его ног жену, и его гнев ослаб. Наклонившись, он поднял ее, и она прижалась к нему, уткнувшись лицом в его плечо, он гладил ее волосы.
— Не плачь, моя дорогая, я не буду выдавать молодую синьору. Я слышал, что Филиппо жестоко обращается с женщинами. Но ты должна сознавать, что имя Селано портит все для меня, даже твою подругу, какой бы доброй, по твоему мнению, она ни была…
Она подумала о ребенке, спавшем наверху в своей колыбели, которого он любил.
— Ты не знаешь, о чем говоришь, — воскликнула она в отчаянии.
— На самом деле я знаю.
— Но Елена хочет защитить тебя. — Она подняла мокрое от слез лицо. — Она рискует собой, чтобы выяснить, что могло бы угрожать твоей жизни.