— Судя по лунному свету, ночь должна быть великолепной, — заметила Елена, сгорая от жажды поговорить. — Я бы сейчас с удовольствием понаблюдала на Риалто за освещенными огоньками гондолами, медленно перемещающимися то в одну сторону, то в другую, послушала бы музыку, песни.
Когда она начинала заводить подобные разговоры, женщина выказывала лишь нетерпение. Несмотря на это безразличие, Елена продолжала:
— Мы часто останавливались там с друзьями по дороге на танцы или на игру в карты.
— Поторопитесь, — оборвала ее женщина, сунув ей маленькую фляжку с водой, но в этот момент Елена согнулась в приступе удушающего кашля и не могла взять у нее воду. Женщина издала вздох нетерпения и опустила флягу около дверного проема. Когда Елена в конце концов справилась с кашлем, женщина грубо заговорила: — Чтобы это было в последний раз. Теперь я буду приходить к вам каждый день, но еду буду носить раз в неделю вместо двух.
Она замерла на мгновение, когда увидела переполненные слезами глаза заключенной.
— Значит, недолго мне осталось, — просипела Елена.
Силы покинули ее окончательно, и связка постиранных вещей, которую ей только что передала служанка, выскользнула у нее из рук и упала на пол. Когда женщина развернулась, чтобы уйти, Елена крикнула ей вдогонку:
— Доброй ночи. Спите спокойно.
Она смотрела через дверной проем, как женщина тихо спускается по лестнице, освещая себе путь фонарем. Лунный свет падал на нее словно паутинные ниточки, когда она открыла железную дверь и вышла. Затем она захлопнула дверь и заперла ее.
Елена постояла некоторое время, прежде чем вернуться. Она часто вспоминала Доменико, который тоже был заперт вдали от своих любимых. Из-за него она была сейчас здесь, хотя, возможно, Филиппо решил избавиться от нее только потому, что она обыскивала его буфет. Ей бы хотелось рассказать ему перед смертью, что у нее есть ребенок и что это из-за него они не могли иметь детей. И эти слова были бы не местью, а предостережением для других женщин, которые, возможно, еще будут пытать с ним свое счастье.
Мариетта рассказывала ей, что Доменико не сидит на месте в своей камере, а тренируется, чтобы поддерживать себя в форме. Пока здоровье не стало ухудшаться, Елена следовала его примеру и верила, что именно поэтому продержалась так долго. Но сейчас она была слишком слаба, чтобы продолжать бороться, и теперь все больше лежала на кровати.
На нее в очередной раз накатил приступ кашля, и, когда все прошло, она опустилась в кресло отдохнуть, запрокинув голову. Она размышляла над тем, каковы будут действия Филиппо, когда служанка сообщит ему о ее смерти. Ему больше не понадобится женщина с золотистыми волосами, которая прибыла в ту ночь, чтобы заменить Елену. А что же будет с ее подругой с кучерявыми волосами? Вспоминая ту ночь, Елена понимала, что если первая женщина заменяла ее саму, то вторая заменяла Марию, служанку леди.
Елена с трудом верила в то, что эти две женщины чувствуют себя совершенно спокойно, тогда как одну из представительниц их пола незаконно держат взаперти под угрозой смерти. Неужели они могли усыпить свою совесть горсткой золота? А может быть, у них ее и нет. Хотя это и неудивительно в Венеции с ее тайной полицией, шпионами и комнатами пыток, в городе, где любой мог заплатить за то, чтобы его врага зарезали или утопили в канале.
Поначалу Елена пыталась разобраться в том, как Филиппо собирается выдавать подставную женщину за свою жену. Она поняла, что он, должно быть, собирается держать ее в полной изоляции от общества. Что может быть легче, чем сказать, что больную женщину лучше не тревожить? И, когда доктор придет, чтобы дать заключение о смерти, истощенное тело Елены не вызовет ни у кого никаких сомнений. Она с горечью думала о том, как две посторонние женщины считают часы до ее смерти. Она представляла, как они расхаживают по ее комнате, позевывая, играя в азартные игры и желая ей скорейшей смерти.
Елена приподнялась, держась руками за подлокотники кресла. Перед тем как лечь спать, она подняла крышку корзины с едой. Два кусочка хлеба, груша и три сливы — вот все, что ей передали. Хорошо, что у нее сейчас пропал аппетит. Потом она поморщилась, поняв, что среди переданного не было свечей. Может быть, их тоже исключили из списка необходимых ей вещей? Какой-то старый страх снова охватил ее, и она двинулась к столу, где задула две из трех свечей на канделябре. Может быть, нужно положиться на лунный свет и задуть третью? Вдруг ей не дадут больше свечей! Испугавшись этого, она задула третью и начала дрожать. Так не должно быть. Она не хочет умирать в темноте!