Сестра Джаккомина была так довольна предстоящим занятием, что, казалось, просто порхает от одной стопки книг к другой, а ее пухленькие маленькие ручки то и дело взмывали в воздух, когда она обнаруживала, что очередной том — невероятное сокровище. Смелость Бьянки начала колебаться по мере того, как час игры на флейте приближался. Она надеялась, что монахиня забудет о нем, но о своих обязанностях сестра Джаккомина никогда не забывала.
— Время, дорогая, — сказала она, когда пробили часы. — Займись музыкой.
Вскоре, после того как Бьянка занялась музыкой, пришел Филиппо. Она знала, что он всегда найдет причину быть здесь в это время. Он поприветствовал ее своей очаровательной улыбкой, и она почувствовала, что тает изнутри. Как Мариетта может обвинять его в таких ужасных вещах!
— Итак, ты приходишь, моя маленькая лебедь, чтобы наполнять мой дом музыкой день за днем.
Она порозовела, когда он назвал ее так ласково.
— Нет, не каждый день. У меня репетиции и другие дела в Пиете.
— Как жаль! Твое место здесь, Бьянка. Замок оживает всякий раз, как ты переступаешь его порог.
Она слышала, как бьется ее сердце.
— И так будет, когда Елена выздоровеет.
Выражение печали упало на его лицо, словно тень.
— Я готовлюсь к худшему. Этого может никогда не случиться.
Она вышла из-за пюпитра и сделала шаг к нему.
— Позвольте мне ее увидеть. Вы же могли бы впустить меня, если бы захотели.
— Это уже не в моих силах. Она живет в тени своей занавешенной комнаты и терпит присутствие лишь своих служанок.
— Но я уверена, она не прогонит меня. Если я дорога вам хоть немного, выполните мою просьбу.
Его выражение не изменилось, но он был в замешательстве. Кто надоумил Бьянку на это? Он не мог поверить, что она делает это по собственной инициативе, ведь она всегда выполняла пожелания Елены и старалась никогда не расстраивать ее. Ситуация довольно пикантная: эта девчонка должна быть первой и последней, кто осмеливается вторгаться в его планы. И все же он мог обернуть все в свою пользу.
— Хорошо. Будь по-твоему, но хватит ли тебе выдержки?
Выдержкой Бьянка никогда не отличалась, она старалась как можно скорее выйти из неудобной или опасной ситуации.
— Что вы хотите сказать? — спросила она взволнованно.
— Елена, которую ты увидишь, уже не та Елена, которую ты помнишь. Она похудела почти до неузнаваемости, густые волосы потускнели, и ее мучит жуткий кашель. — Он повторял ей слова, которые говорила ему служанка, навещавшая Елену, теперь, когда смерть была уже близко, он требовал ежедневного отчета. Он до сих пор не мог понять, почему он решил сделать ее смерть постепенной и менее болезненной для нее. — Кроме того, она будет недовольна вторжением.
— То, что вы сказали, только усилило мое сострадание, — ответила Бьянка с сочувствием.
Она обхватит Елену руками, поговорит с ней о жизни в Пиете и вернет ее к жизни. Она любила эту женщину, которая всегда была к ней добра. Любовь к Филиппо накладывала на ее совесть большой отпечаток, который она жаждала стереть.
— Значит, когда ты закончишь занятие и пойдешь пить горячий шоколад, попроси позволения сестры Джаккомины пойти со мной к Елене, но ее я не смогу взять с собой. Это будет слишком.
Бьянка кивнула:
— Она все поймет.
— Ты мужественная девушка. Я горжусь тем, что знаю тебя.
Уходя, он улыбался. Его всегда забавляла реакция Бьянки на подобные слова в ее адрес. Быть свидетелем столь странного смущения было подобно невольному визиту в закрытый монастырь, такой отличный от искушенного и циничного мира, в котором вращался он. Неудивительно, что мужчины влюблялись в один только вид монастырских девушек. Сопротивляться этой ауре нетронутой девственности, смешанной с юностью и красотой, невозможно.
Поднимаясь наверх, он думал, как будет замечательно избавиться от этих двух женщин, Минервы и Джованны, что возились в покоях Елены на протяжении этих долгих недель. Он нанял их через своих самых надежных агентов, которые нашли их в борделе. Ни одна из них не любила мужчин, но они очень дорожили друг другом, и быть вместе неделями в роскоши им казалось осуществлением их самой заветной мечты, даже если одной из них суждено никогда не выйти из этой комнаты. В качестве поощрения в конце задания им пообещали дать во владение собственный дом терпимости. Разговоры о том, как они поступят с обещанным им добром, помогали им коротать бесконечные часы скуки.