А вот маленькую Джузеппину Габриэль Кармело так и не нашли. Ее кости по-прежнему лежат на дне лагуны, но дух обрел покой в том освещенном свечами плавучем гробу, что показывается туманными ночами. И к которому не смеют приближаться паромщики.
Поверните налево и пройдите до конца фондамент Нове. Сейчас здесь располагается одноименный театр (teatro Fondamente Nove), а в первые послевоенные годы это было место темных делишек и кровавых расправ. Старые венецианцы до сих пор вспоминают историю, в которой фигурируют
Каракатицы с глазами женщины
Линда Чиметта была маленькой миловидной женщиной. Вместе с мужем она держала бар в Беллуно, что на севере области Венето, и частенько наведывалась в Венецию, чтобы пополнить запас контрабандных сигарет. В апреле 1947 года, отправившись в город, она, как обычно, остановилась у подруги – и пропала. Высказывалось много предположений: что она, поддавшись минутному порыву, сбежала с американским солдатом; что она долго и тщательно готовила свое исчезновение и скрылась наконец туда, где ее никто не знал; что ее видели входящей в монастырь, чтобы принять постриг.
Полиция, однако, провела расследование и пришла к заключению, что женщина была убита. После чего без проволочек предъявила суду и убийц: Бартоломео Томá и Луиджи Сарди – вдохновитель и исполнитель этого преступления. Женщину завлекли в ловушку, посулив выгодную партию сигарет, убили несколькими ударами топора и засунули в чемодан, предварительно расчленив. Сарди, гондольер по профессии, настаивал на своей невиновности. Он уверял, что выбросил вместе с Тома в лагуну чемодан, будучи уверенным, что тот избавляется от краденого.
Поиски велись несколько дней, но ни к чему не привели. А потом это преступление забылось, потонув в жилищной, продовольственной и прочих проблемах, которых хватало в послевоенные годы. Но через некоторое время мальчишки, ныряющие с фондамент Нове, вытащили на берег большой дорожный чемодан, прибитый волнами. Открыв его, они обнаружили, что он кишит крабами и каракатицами. Придя в себя, ребята радостно кинулись собирать их и побежали домой с полными пригоршнями, чтобы бросить на сковородку: голод в те годы и не на такое толкал.
Но на дне чемодана обнаружилось женское тело. Это все, что осталось от Линды Чиметты. Трудно сказать, все ли ребята вернули обратно свою добычу, но большая часть живности, безусловно, вернулась в море. С того времени рыбаки выбрасывали обратно всех каракатиц, выловленных в этой части набережной: им казалось, что моллюски смотрят на них глазами женщины. Ее убийцы тоже плохо кончили. Пытаясь убежать из тюрьмы в Вентотене, Бартоломео Тома сгинул во время бури в Тирренском море. Луиджи Сардо вышел из тюремной психбольницы в 1973 году. Зимой 1980 года он убил сержанта полиции, ни с того ни с сего ударив его трубой по затылку. При аресте он монотонно твердил два слова: «Я невиновен».
Другой подобный случай произошел в Венеции относительно недавно, в 80-е годы. Расчлененную женщину тоже выловили из воды в чемодане. И на сей раз убийце не удалось уйти от наказания. Квитанция из прачечной, обнаруженная в сумочке, безошибочно вывела на него. Ни жертва, ни убийца не были венецианцами. Он убил ее на материке и привез останки, чтобы выкинуть в лагуну с Сант-Элены, что на западной оконечности Кастелло, за садами Биеннале.
Но и в XVIII веке из венецианских вод как-то раз выловили чемодан с человеческими останками… Никола Фарагоне, родом апулиец, убил двух неаполитанских проституток, мать и дочь Фортунату и Леонору, разрезал на части и засунул в чемодан, который выбросил в канал Джудекку, привязав для верности в качестве груза большой камень на длинной веревке. Веревка, очевидно, оказалась слишком длинной: она всплыла на поверхность, и ее приметили с проплывавшей лодки. 12 сентября 1729 года выслеженный убийца понес примерное наказание – обезглавлен и четвертован (как поступил он сам со своими жертвами), а тело его было выставлено на четырех городских перекрестках.
Там, где фондаменты Нове заканчиваются небольшой бухтой, известной как «бухта Милосердия» (sacca della Misericordia), прямо перед вами, вдали, на противоположном берегу этого заливчика, виднеется «Домик Духов», Кази́но дельи Спирити (Il Casino degli Spiriti). Такое название прижилось после того, как много поколений лодочников и рыбаков слышали из него по ночам грохот, свист и шум. Одни уверяют, что дом служит притоном для шайки фальшивомонетчиков, которые нарочно шумели, чтобы посторонние не совали нос и не мешали их делишкам. Другие полагают, что «дýхи» в названии суть не кто иные, как изысканные тени художников и писателей, некогда собиравшихся здесь.