Но это еще не все. Семейство Синклер с 1057 года владеет Рослином, где в середине XV века была возведена часовня, знаменитая своей эзотерической символикой. Многие считают ее хранилищем сокровищ тамплиеров – или, по крайней мере, каменной картой, указывающей, где их найти. Другие же подозревают, что в ней хранится Грааль – священный кубок Тайной вечери. Зачем Генрих Синклер повелел венецианцам организовать это путешествие, столь же опасное, сколь бессмысленное в то время? Не для того ли, чтобы спрятать нечто в неизведанном тогда Новом Свете? Трудно сказать, ведь он был убит, едва вернувшись обратно в Шотландию. Но известно, что он оказывал покровительство последним тамплиерам, бежавшим после роспуска ордена в 1307 году из Франции и нашедшим защиту в Португалии и Шотландии.
Но если Рослин может гордиться своей часовней, так тесно связанной с тамплиерами, то уголок Венеции, в котором мы сейчас находимся, имеет отношение к другим крестоносцам, воздвигшим некогда здесь свой Ораторий, а теперь основательно забытым. Речь идет об ордене госпитальеров, появившемся в Иерусалиме и занимавшем эту площадь до иезуитов. Госпитальеры считались нищенствующим орденом, посвятивших себя тому, чтобы подавать помощь бедным, больным, а также вдовам погибших на Святой земле. На практике же они снискали огромное богатство, что позволило им в XVI веке заказывать работы знаменитым художникам – Якопо Пальме-младшему, Веронезе, Тициану. В том же веке ими была основана внутри монастыря школа музыки и математики, из которой частенько выходили органисты собора Святого Марка.
Современный вид Ка Зен – это результат перестройки, осуществленной между 1534 и 1579 годами, в соответствии с тщательно проработанными рисунками и строго продуманными перспективами. У палаццо четыре двери – так пожелал Пьетро Зен (посланник в Константинополе[29]), отец четырех сыновей. Между двумя дверьми виден медальон, приделанный, на первый взгляд, в случайном месте. Это явно фамильный герб. На нем высечены знаки, вроде тайного кода: I…R…Z…M…247.
Но расшифровать их так никто и не сумел…
Кладбище Сан-Микеле было создано во исполнение указа Наполеона, предписывающего, по соображениям санитарии, хоронить усопших подальше от обитаемых центров. В 1807 году для этих целей был выделен остров Сан-Кристофоро-делла-Паче (Св. Христофора Мирного – название напоминает о щедром даре, полученном теологом фра Симоне да Камерино в качестве награды за мир, заключенный им между Венецией и Миланом в 1454 году). К нему в 1837 году был присоединен соседний островок Сан-Микеле (Св. Михаила), известный в древности как Кавана-де-Муран («Муранская гавань»), потому что здесь пережидали непогоду суденышки, направлявшиеся в Мурано. Канал, разделявший два острова, при этом засыпали. Работы по устройству кладбища возглавил архитектор Антонио Сельва (тот самый, который возводил театр Фениче), но из-за нехватки средств они многажды прерывались и завершились только к 1870 году. Пройдите полностью кампо деи Джезуити, пока не выйдете на фондаменты Нове (fondamente Nove, «Новые набережные»). Здесь, помимо прочего, проходили соревнования по «игре в мяч» – одному из предшественников современного футбола. Игры проходили вплоть до 11 апреля 1711 года – пока их не запретили специальным указом Совета Десяти.
Это самая северная часть Венеции. И перед вашими глазами, немного правее, возникает «остров мертвых» – венецианское кладбище, последнее пристанище не только тысяч венецианцев, но и таких иностранцев, как музыканты Игорь Стравинский и Карл Фильч[30], писатели Эзра Паунд и Иосиф Бродский.
Еще там расположены церковь и монастырь Сан-Микеле-ин-Изола («Св. Михаила на Острове»), дававший в первой половине XV века приют фра Мауро – знаменитому космографу, снискавшему славу своими великолепными картами мира, – считающимися высшим достижением картографического искусства позднего Средневековья (ныне хранятся в библиотеке Марчиана[31]). О нем веками рассказывают такой колоритный анекдот.
В один прекрасный день, пока монах трудился над своей картой полушарий, его навестили несколько патрициев и с ними сенатор. Высокие гости начали задавать вопросы, более-менее связанные с географией, и тут сенатор заявил: «Что это вообще значит – “карта”? Это же просто почеркушки какие-то!» Не теряя спокойствия, фра Мауро принялся объяснять, как на карте обозначаются материки, горы, реки и все города известного мира.
29
«В обыденной речи, – свидетельствует словарь венецианского диалекта 1867 года Джузеппе Боэрио, – само слово
30