— Ой, нет, все будет в порядке. Лука не обязан… — начала Каролина, поднимая на него взгляд.
Но ее перебила графиня.
— Конечно же, он отвезет вас домой. У него есть катер, хотя, может, в пути вас слегка и покачает.
Лука тут же поднялся.
— Вы готовы? Мои родители совершенно правы. Надо выдвигаться, если мы не хотим идти по воде.
— Идти вброд, Лука, — сказала его мать. — Так это правильно говорится.
Лука покосился на Каролину и закатил глаза, заставив ее улыбнуться.
— Она всегда поправляет мои ошибки в английском. Пойдемте, Кара.
Каролина отметила, что он использовал краткую форму ее имени. Так до сих пор называл ее только Джош. Она поблагодарила графа с графиней, последняя тепло обняла гостью на прощанье и сказала:
— Приятно было с вами познакомиться, дорогая. Если вы собираетесь пробыть тут еще какое-то время, нужно будет снова встретиться, вот только вечерок лучше выбрать посуше.
Каролина позволила Луке подать ей все еще влажноватое пальто, а потом они вместе направились к лифту.
— У вас очень милые родители, — сказала она по пути вниз. — Я совсем иначе представляла графов и графинь.
— И каким, по-вашему, должен быть граф? — явно забавляясь, поинтересовался Лука.
— Чопорным. Аристократичным.
Лука рассмеялся.
— Я когда-нибудь и сам стану графом, но чопорным становиться вовсе не собираюсь. А вот отцу скатиться в чопорность вечно не давала мама. Она сторонница равенства и, если бы не вышла за него, изучала бы. юриспруденцию, потому что происходит из нью-йоркской династии юристов. На самом деле, она даже уехала домой и собиралась там вернуться в университет, но отец отправился следом за ней. Он не давал ей прохода и твердил, что жить без нее не может, поэтому она все бросила и вышла за него. Мой отец — мужчина очень пылкий. Но вообще большинство итальянцев такие. — И он быстро улыбнулся озорной улыбкой.
— Какая романтическая история, — сказала Каролина.
Оказавшись на улице, они обнаружили, что дождь хлещет изо всех сил, а вода уже плещется на мостовой.
— Боюсь, мы немного промокнем, — проговорил Лука. — Идите ко мне под зонтик. Моя лодка недалеко.
Он обвил рукой ее талию, словно ничего естественнее и быть не может, и повел по узкому проходу меж зданиями, пока не добрался до пришвартованного к столбу катера. Идеально балансируя, он ступил на нос, а потом подтащил судно ближе к берегу, чтобы Каролине было удобнее в него сойти.
— Извините, в этот раз мы не сможем ехать быстро, — сказал Лука. — На Гранд-канале запрещено разгоняться, чтобы не повредить здания. Зато в кабине вы сможете худо-бедно укрыться от дождя.
— Но вы промокнете.
Он пожал плечами.
— Да неважно. Видите, дождь уже не такой сильный. И скоро мы снова будем в Дорсодуро.
— Я буду держать над вами зонтик, — заявила Каролина.
— Незачем. Мне нравится, когда дождь в лицо. К тому же ветер мигом вывернет зонт.
Лука завел мотор и направил катер в Гранд-канал. Там почти не было судов. Каролина встала рядом с ним, глядя вперед. Дождь и ветер хлестали ее по лицу.
— Не хотите сесть там, где сухо? — предложил Лука.
Она мотнула головой, гадая, как рассказать ему о своих подозрениях.
— Что не так? — спросил Лука, посмотрев на нее. — Я заметил, что вечером вы выглядели озабоченной и расстроенной.
Каролина колебалась.
— Не знаю, надо ли вам это рассказывать, — сказала она. — И уж точно не нужно говорить этого вашему отцу, но я думаю, что моя двоюродная бабушка Джулиет была его матерью.
Лука ошарашенно посмотрел на нее, а потом покачал головой и принужденно рассмеялся.
— Ну нет, такого не может быть. У него есть мать, и это моя бабушка. Вы с ней виделись.
— Мать, которая редко заходила в детскую. Так сказал ваш отец. Мать, которая ужасно разозлилась, когда увидела меня. Она заметила фамильное сходство, в точности как и я. Ваш отец, Лука, посмотрел на меня один в один так же, как смотрела двоюродная бабушка. Есть что-то такое у него в глазах. До чего это жутко! Вот почему бабушка так часто рисовала его младенцем — ее ведь вынудили от него отказаться.
Лука смущенно закашлялся.
— Каролина, вам не кажется, что вы зашли чересчур далеко? Может быть, вам просто хочется, чтобы вы оказались правы? Я знаю свою бабушку, помню ее еще до того, как она стала такой вот несчастной старухой. Да, я согласен, душевным теплом она никогда не славилась. Никогда не демонстрировала никаких привязанностей. Она была человеком, которому нравится, чтобы его обожали. В дни ее рождения мы должны были собираться вокруг нее и дарить дорогие подарки. Она всегда была полностью сосредоточена на себе любимой. Вы можете вообразить, чтобы такая особа приняла ребенка другой женщины? Женщины, которая обманывала ее вместе с ее же мужем?