Принесли кампари. Я попыталась не выдать, что удивлена его горьким вкусом. Лео улыбнулся мне.
— Вы совсем не изменились, — сказал он.
— Да нет, думаю, изменилась, — ответила я.
— Ну, может, глаза стали немного мудрее и грустнее.
— Жизнь не всегда складывается так, как мы предполагаем.
— Но вы же собирались учиться в академии искусств и так радовались этому! Вы туда не пошли? Почему вы не знаменитая художница, а школьная учительница?
— Я отучилась там год, — объяснила я. — Это было замечательно. Именно так, как я и надеялась. Но мой отец инвестировал все деньги, и свои, и тетины, а потом потерял их во время биржевого краха в двадцать девятом году. Я вроде бы говорила вам, что он потерял здоровье после газовой атаки, и это сказалось впоследствии. Подхватил воспаление легких и умер. Пришлось бросить учебу и найти работу, чтобы содержать мать и младшую сестренку. Повезло, что меня взяли учительницей рисования в женскую школу, которая недалеко от нашего дома. Мама знает ее директрису по церкви. Ну вот, с тех пор я и преподаю. Платят не особенно хорошо, но этого хватает, чтобы жить, затянув пояса.
— А зачем их затягивать, и вообще, при чем тут пояса? — Он снова казался озадаченным.
Я засмеялась.
— Это еще одна дурацкая английская идиома. Это значит, что денег хватает, но только едва-едва. Ну и к тому же в свободное время я учила итальянский. Ora posso parlare un ро’ di italiano[11].
Он просто просиял.
— Molto bene![12] Значит, вы хотели сюда вернуться, раз не поленились выучить мой язык. — Он произнес это по-итальянски.
— Я надеялась, что когда-нибудь смогу это сделать, — ответила я, радуясь, что поняла его и смогла найти нужные слова.
Принесли блюда с едой, и я перевела взгляд на них. Официант положил мне в тарелку всего понемножку. Вкус оказался изумительным. Щупальца осьминога выглядели подозрительно, но оказались мягкими, как масло, с дымным, остреньким вкусом. Соленые креветки освежали, будто ешь морскую пену. Потом Лео намазал немного паштета на узкий кусочек поджаренного хлеба и поднес его к моему рту. Этот жест показался мне почему-то настолько интимным, что я задрожала.
— Вы не любите фуа-гра?
— Почему же, люблю, — возразила я.
— Вы мне не написали, — сказал он, переходя на английский. — Я был разочарован.
— Я думала об этом, но не осмелилась, — ответила я. — Мне не верилось, что вам захочется ответить. — Говорить, что это тетушка посеяла в моем мозгу семена неуверенности, я не стала. Я не была уверена, что он тот, за кого себя выдает. — Кроме того, вы же не дали своего адреса.
— Написать в палаццо Росси было бы вполне достаточно, — заявил он с почти высокомерной улыбкой. — Я думал, мы тогда еще раз увидимся и все решим.
— У меня не было возможности вам написать. Тетя обнаружила, что я гуляла с вами, и на следующее утро уволокла меня во Флоренцию. Она очень злилась. Сказала, что в Италии приличные девушки не выходят без шапероне, а значит, у вас на уме что-то дурное.
Это заставило его рассмеяться.
— Я никогда не был из тех, кто придерживается правил, — сказал он. — Но я вел себя как джентльмен, не так ли?
— Почти, — проговорила я. — Вы меня поцеловали.
— Ну, вы заслуживали одного поцелуйчика, — он смотрел на меня, явно заигрывая.
Я не стала говорить, что одним поцелуйчиком он не ограничился. Между тем бутылка «Дом Периньона» была открыта, а наши бокалы наполнены. Лео поднял свой.
— Мой тост, — сказал он, — за ваше возвращение в ла Серениссима[13]. Пусть каждый день приносит вам радость.
Я тоже подняла бокал, мы чокнулись. Лео улыбался мне. Это было почти как в прекрасном сне, но щипать себя я не собиралась, чтобы ненароком не проснуться.
Следом подали ризотто с морепродуктами, насыщенное, перченое, похожее на крем, с большим количеством креветок, мидий, кусочков рыбы, грибов. За едой мы почти не разговаривали, но голова у меня гудела от мыслей. Лео явно рад снова меня видеть. По покрою его костюма и тому, как ведет себя с ним персонал, ясно, что он весьма успешен.
Впервые за много лет внутри у меня рос маленький пузырек счастья.
Основным блюдом была приготовленная целиком скорпена, и официант ловко разделал ее перед нашим столиком.
— Выглядит кошмарно, — поежилась я. — Вы точно не собираетесь меня отравить?
Он засмеялся, а потом сказал:
— Итак, вы наконец добрались до биеннале. Что вы о нем думаете?