— Можно вас поцеловать? — спросил он. — Мне хотелось бы попрощаться надлежащим образом.
— Я думала, когда так говорят, имеют в виду рукопожатие, — нервно засмеялась я.
— Тогда ладно, значит, я хотел бы попрощаться ненадлежащим образом. — Он тоже засмеялся и, не дожидаясь ответа, приподнял мне пальцами подбородок.
Поцелуй был невероятно нежным, губы Лео едва коснулись моих, потом он отодвинулся, почти сердито глядя на меня, а потом неожиданно схватил за плечи, прижал к себе и поцеловал снова. На этот раз его губы требовательно искали моих, и я не пыталась сопротивляться, чувствуя сквозь тонкое платье, как колотится его сердце.
Наконец наши объятия разомкнулись.
— Мне надо идти. Я не могу опоздать. — Говорить оказалось трудно. У меня возникло ужасное подозрение, что я могу расплакаться, если все это затянется. Нельзя было допустить такого.
Лео кивнул.
— Да, вам надо идти. Мне тоже надо идти. До свидания, Джульетта. Надеюсь, все у вас в жизни будет прекрасно.
— Надеюсь, и у вас тоже, Лео.
Он снова кивнул, потянулся ко мне, коснулся двумя пальцами моих губ и быстро зашагал прочь.
— Я смотрю, вы вернулись как раз вовремя, — сказала мисс Фробишер, когда я вошла в комнату.
— Да.
— Надеюсь, вечер прошел удачно?
— Да, очень славно. Выслушала все новости его семьи, и накормили нас очень вкусно. — Я отвернулась к окну и уставилась в темноту лежащей внизу улицы.
Глава 11
Каролина. Англия, октябрь 2001 года
— Наверно, мне надо голову проверить, — пробормотала Каролина, глядя на разложенную по кровати одежду.
Она взяла на работе отпуск и переехала к бабуле, успев до похорон бабушки Летти, чтобы помочь разобраться с оставшимися после нее вещами. По правде говоря, оставлять почти ничего не хотелось. Одежда оказалась безнадежно старомодной и была слишком велика для бабули. Два действительно хороших украшения викторианских времен — золотая брошка, инкрустированная маленькими бриллиантами, и тяжелый золотой браслет — были просто не во вкусе Каролины.
— Предлагаю продать их, если они тебе не нужны, — сказала она.
Бабуля улыбнулась.
— Ну куда я в наше время пойду в золотой брошке? Нет, давай лучше деньги Тедди на учебу отложим.
— Я уж постараюсь, чтобы за учебу заплатил Джош, — горько возразила Каролина. — Это самое малое, что он может сделать. — Она помолчала и поправилась: — Нет, думаю, я все-таки не хочу его помощи. Хочу просто забыть про него, и все. И чтобы мой сын был дома, со мной. Это единственное, что… — Замолчав на полуслове, она отвернулась, чтобы скрыть от бабули слезы.
— Не волнуйся, мы его вернем, — мягко сказала бабуля.
— Но как? Какие у меня шансы против этой Дезире с ее миллионами?
— Может оказаться, что она из тех, кто быстро теряет интерес к детям другой женщины, — заметила бабуля.
Каролина встретилась с ней взглядом и даже смогла чуть улыбнуться.
— Идем, приготовим для него комнату, — предложила бабуля и потянула Каролину за рукав. — Тебе наверняка от этого полегчает.
Отвлечься на дела действительно помогает. Тедди наверняка обрадуется собственной комнате с кормушкой для птиц на окне и большому газону, где можно пинать мячик. Потом Каролина по бабулиному настоянию купила билет на самолет в Венецию. Что брать туда в октябре? А вдруг там все время будет дождь? Чем там заниматься после того, как она осмотрит все художественные галереи? Каролина раньше не знала, что двоюродная бабушка Летти когда-то всерьез училась рисовать. Может быть, она тоже мечтала стать художницей? «А чего хотела я?» — спросила себя Каролина. Она неплохо рисовала в годы учебы, но больше тяготела к моделированию нарядов, видя в этом способ восстать против строгих правил частной школы-интерната — и реальный способ заработать, занимаясь творчеством. Проработав несколько лет на периферии модной индустрии, она пришла к выводу, что эта индустрия существует исключительно для того, чтобы исподволь заставлять женщин покупать и покупать одежду. Победила быстрая мода — «Топшоп», «Эйч энд эм», «Примарк». То, что сегодня в ходу, устареет уже через месяц.
Джош любил высокую моду, экстравагантность, ему нравилось шокировать. Каролина теперь понимала, как он задыхался, оказавшись в ловушке массовой моды, проектируя белые футболочки, и даже начала понимать его самого. Но не настолько, чтобы простить.
— Вот увидишь, Джош Грант, — пробормотала она. — Увидишь, что я не сижу тут и не жду, когда ты начнешь дергать меня за ниточки, как будто я марионетка какая-нибудь. Что ты почувствуешь, когда узнаешь, что я без тебя уехала на континент?