Чувствуя себя довольно глупо, она все-таки вошла в здание и спросила, говорит ли кто-нибудь по-английски.
— Скузи, — извинилась она перед сидящим за стеклянной перегородкой служащим, — но у меня есть вот такой ключ, и мне интересно, не имеет ли он какого-нибудь отношения к вашему банку.
Служащий взял ключ, осмотрел и кивнул.
— Да, это ключ от наших старых сейфов. Очень старый ключ.
— Ясно. Спасибо, — сказала Каролина и не смогла придумать, что бы ей к этому добавить.
Но когда она повернулась, чтобы уйти, служащий окликнул:
— Не желаете получить доступ к сейфу?
Каролина удивленно воззрилась на него.
— Это еще можно сделать? Спустя столько лет?
— Если владелец вносил ежегодную плату, то да, — был ответ. — Это ваш ключ?
— Он принадлежал моей двоюродной бабушке. Она мне его завещала.
Служащий кивнул.
— Очень хорошо. Покажите документы, и мы посмотрим, что можно сделать. Следуйте за мной, пожалуйста.
Убедившись, что все в порядке, он провел Каролину через металлоискатель, потом — через дверь, потом они спустились по лестнице в подобие подземелья. Тут, внизу, было холодно и мало света. Служащий открыл ключом очередную дверь, и они оказались в хранилище с длинными рядами сейфов. Проверив номер на ключе, служащий кивнул:
— Си. Все в порядке.
Он наклонился, выбрал одну из многих медных дверок и вставил ключ в замочную скважину. Дверка открылась, и сердце Каролины забилось быстрее, когда служащий извлек из ячейки длинную узкую шкатулку.
— Вам нужно время, чтобы ознакомиться с содержимым? — спросил он. — У нас есть для этого специальное помещение.
По-прежнему со шкатулкой в руках служащий отвел Каролину в отдельную комнату, поставил свою ношу на стол и удалился, закрыв за собой дверь. Дрожащими пальцами, которые отказывались повиноваться, Каролина попыталась открыть затвор, но тот оказался очень тупим, и ей даже подумалось на миг, что ничего не выйдет, но вот он сдвинулся, и она разочарованно хмыкнула. Вместо денег или драгоценностей там обнаружился лист бумаги, вроде бы какой-то официальный документ, подписанный и заверенный разноцветными печатями. Она закрыла шкатулку и вышла к ожидавшему сотруднику банка.
— Спасибо, — сказала она, — внутри оказалась только одна вещь. Не могли бы вы объяснить мне, что это?
Сотрудник пробежал глазами по документу и поднял на нее взгляд.
— Судя по всему, это договор о найме, — сказал он. — Как у вас говорят, жилищная аренда, см?
— Жилье в Венеции?
Он кивнул.
— Моя бабушка арендовала жилье в Венеции? — поразилась она.
— Как звали вашу бабушку?
— Джулиет Браунинг.
— Судя по этому документу, да.
Каролина подумала, не истек ли уже срок аренды.
— А до какого года?
Служащий снова пробежал глазами документ.
— Договор заключен на девяносто девять лет, — сказал он, — и датирован тысяча девятьсот тридцать девятым годом.
— Боже, — непроизвольно произнесла Каролина. Согласно быстрому подсчету, договор был действителен еще почти сорок лет. — И где это жилье, тут сказано?
Служащий в очередной раз уставился на документ.
— Адрес — Дорсодуро 1482. — Он поднял глаза, увидел непонимающее лицо своей собеседницы и добавил: — В Венеции нет нумерации домов по улице. Мы нумеруем дома в пределах одного сестьере, района. Иностранцам, наверно, и не найти. Если хотите, я вам помогу. — Они вместе вернулись наверх, служащий сел на свое место и сверился с большой книгой. — Ага, вот, — сказал он. — Дзаттере ал Салони, на дальнем от центра краю Дорсодуро. Вы знаете, где Дзаттере?
— Да, — ответила Каролина, — я там позавчера ужинала.
— Тогда вы найдете дом. Дзаттере ал Салони, и тут сказано, что квартира на четвертом этаже.
Но Каролина все еще сомневалась.
— Как вы думаете, этот документ еще действует? Он имеет силу?
Служащий пожал плечами.
— На нем городская печать. Акт зарегистрирован и нотариально заверен. Так что, если ваша бабушка не перепродала право аренды кому-то еще…
Ошеломленная Каролина вышла из банка в яркий солнечный свет. У двоюродной бабушки Летти была квартира в Венеции. Она тут жила. Как же вышло, что об этом не знала бабуля? И почему сама бабушка Летти никогда не упоминала этого факта и не приезжала сюда? Наверно, она арендовала квартиру, а потом, когда разразилась война, пересдала ее кому-то другому. «Слишком-то не надейся, — твердила себе Каролина. — И не радуйся раньше времени».